Крушение Второй Империи и становление Третьей Республики во Франции

Крушение Второй Империи и становление Третьей Республики во Франции

Ростовский Государственный Университет

Курсовая работа.

 Тема: «Крушение Второй Империи и становление Третьей Республики»

Подготовил

Муханов О.В.

Проверила

Казачанская Е.А.

Ростов-на-Дону. 2003
Содержание:

       Предисловие                                                                                                                   2

Глава 1 «Причины крушение Второй Империи и возникновения Третьей Республики»

Бонапартизм как форма диктатуры буржуазии                                                           4

Кризиса Второй империи                                                                                             6

Крушение Второй Империи                                                                                         9

Глава 2 «Формирование республиканского строя»

Период правления Тьера                                                                                               11

Период правления Мак-Магона                                                                                   16

Создание Конституционных законов                                                                          18

Причины установления республики                                                                            21

Глава 3  «Последствия и результаты становления Третьей республики»

Республика и национальный суверенитет                                                                  23

Представительство                                                                                                        25

Заключение                                                                                                                    27

Предисловие

Именно Франция дала миру не только ряд револю­ций, которые, по выражению классиков марксизма, всегда доходили до крайней точки, но и продемон­стрировала целую галерею различных государствен­ных форм - от крайностей абсолютизма до крайних форм республиканского парламентаризма. В этом ряду революций и конституционных форм весьма заметное место занимает Третья республика.

Третья республика означала установление гос­подства буржуазии в чистом виде после почти веко­вой борьбы за власть между буржуазией и дворян­ством. Результаты этой борьбы, в которую оказались вовлеченными широкие народные массы, каждый раз по­лучали юридическое выражение в соответствующих декларациях, конституциях и хартиях и практиче­ское воплощение в разнообразных государственных формах. История установления и функционирова­ния институтов Третьей республики в этом отноше­нии является одной из наиболее интересных и пока­зательных. Острота классовой борьбы достигла в начале семидесятых годов наивысшей точки. Парижская Коммуна 1871 года означала безуспешную попытку кардинального социально-политического переворота и формирования нового государствен­ного строя. Впрочем, этот, хотя и краткий, но весь­ма важный момент в истории французского госу­дарства  оказывало значи­тельное и даже в определённые моменты опреде­ляющее влияние на развитие событий в стране. Од­нако наибольший интерес представляли не сами эти события, а то, каким именно образом реагиро­вала на них французская политическая элита, волей судьбы (и прежде всего революционных парижан) оказавшаяся у власти. Уникальность ситуации во Франции в семидесятые годы XIX в. выразилась в том, что на политической арене оказались одновре­менно представленными все противоборствующие политические силы - от крайне левых до крайне правых сил; в политический процесс на первых по­рах оказались вовлечены массы населения, страна испытывала иностранное нашествие. Эти обстоя­тельства, будучи наложенными на богатую револю­ционную и конституционную историю Франции, определили, в конечном счёте, тот государственный строй.

Чрезвычайно интересным является то, каким образом (при фактическом создании конституции и доставлении её юридического текста, а также в ходе последующей политической борьбы партий в пар­ламенте)    французским    парламентариям   удалось свести к минимуму реальное значение президент­ской власти. Не менее важным является вопрос о соотношении   законодательной   и   исполнительной ветвей власти.

Режим Второй империи, который непосредствен­но предшествовал III Республике, фактически уже изжил себя к началу 70-х годов XIX столетия (крах бонапартизма, пленение императора Наполеона III, восстание парижан, провозглашение республики, образование Правительства Национальной защиты).

Глава 1 :«Причины падения Второй Империи и возникновения Третьей Республики»

Бонапартизм как форма диктатуры буржуазии

 Наполеон III, став императором французов в результате государственного  переворота 2 декабря  1851  г., правил в интересах французской буржуазии, но сама буржуазия не обладала полнотой власти, и ее политические права были весьма ограниченны.

Луи Наполеон Бонапарт пришел к власти, как из­вестно, с помощью отдавшего ему свои голоса француз­ского крестьянства, но династия Бонапарта, подчерки­вал К. Маркс, была представительницей «не революционного,  а консервативного  крестьянина...». Харак­терной особенностью Второй  империи являлось и то, что Наполеон III правил, опираясь в значительной мере на различного рода интриганов, дельцов и аферистов, как входивших, так и не входивших в число его придворных, но с одинаковым рвением грабивших французский народ. Правда, вся эта  придворная камарилья императора,  безудержно  наживаясь, давала  вместе с тем полную возможность наживаться за счет трудящихся также и всей французской буржуазии.[1]

Вторая империя крайне ограничивала политические права буржуазии.  В  представительные  учреждения страны, несмотря на формально существующие выборы, могли попасть лишь депутаты,  послушные правительству. Оно же назначало мэров во все французские ком­муны. Кандидаты оппозиции были лишены права аги­тации и свободного распространения своих бюллетеней. Существовала строжайшая цензура.

Ущемляя политические права буржуазии, бонапар­тизм дал ей полный простор в экономической деятельности. В стране процветали спекуляция и биржевая игра, в которых самое широкое участие принимал и императорский двор.

Спекуля­ция вызывала огромное количество крахов и громких финансовых скандалов, в которых были неоднократно замешаны самые близкие императору лица.

 «Луи Бонапарт, — писал Ф. Эн­гельс,—отнял у капиталистов их политическую власть под предлогом защиты буржуазии  против рабочих и, с другой стороны, рабочих против буржуазии; но зато его господство способствовало спекуляции и промыш­ленной деятельности, короче говоря —невиданному до тех пор экономическому подъему и обогащению всей буржуазии в целом. Однако в еще большей степени происходил рост коррупции и массового воровства, центром которых стал императорский двор, и в резуль­тате которых у этого обогащения изымался значитель­ный процент».

В годы империи положение  трудящихся масс, на плечи которых пала основная тяжесть налогов, особен­но косвенных, продолжало ухудшаться. Кроме того, на душу населения  во Франции дополнительно приходи­лась уплата ежегодно  12,5 фр. налогов,  шедших  на покрытие процентов по государственному долгу. Рост цен на предметы первой необ­ходимости обгонял рост заработной платы.

В годы империи, когда всякое  рабочее  движение жестоко подавлялось, трудящиеся массы  вели борьбу за улучшение своего положения в  чрезвычайно тяжелых условиях. Несмотря на жестокие преследования, развивалось и  забастовочное  движение.[2]  В начале 1865 г. в' Париже была создана Французская секция I Интернационала. Основная масса ее членов состояла из прудонистов,  идеология  которых господствовала  в рабочем движении Франции, где все еще имели боль­шой успех мелкобуржуазные  идеи производительных кооперативов, взаимности  услуг,  обществ взаимного кредита.

20 марта 1868 г. правительство распустило Французскую секцию I Интернационала и арестовало ее руководство, но это не остановило роста рабочего движения. Вспыхнули крупные забастовки, в частности всеобщая забастовка 1869 г. в Лионе. В начале 1870 г. Француз­ская секция I Интернационала была восстановлена с более  революционным  руководящим  составом,  но 22 июня вновь запрещена, что лишь содействовало уси­лению классовой борьбы  пролетариата.  Правитель­ство уже не в состоянии было держать в узде рабочий класс.[3]

Кризиса Второй Империи

Осенью 1867 г. Энгельс иронически писал: «Мне кажется, что благородный Бонапарт находится уже при последнем издыхании...»

Уже к концу 60-х гг. начался упадок внешнего престижа императорского  правительства. Как войны Наполеона III, так и вся его близо­рукая внешняя политика не приносили удачи. Заключенный Наполеоном в 1860 г. фритредерский торговый договор с Англией привел к усилению конкурентоспособности английских товаров в самой Франции. Это не могло не вызвать недовольство французской промышленной буржуазии, которая нуждалась в политике протекционизма по от­ношению к еще недостаточно окрепшей национальной промышленности.

К концу существования империи буржуазия откры­то выражала недовольство и требовала предоставления ей широких политических прав. Бонапартизм как особая форма буржуазной диктатуры, выполнив свои основные задачи, переставал отвечать ее требованиям. Буржуаз­ный класс теперь ясно выражал желание принять не­посредственное участие в управлении государством.

В мае 1869 г. в  обстановке  нараставшего протеста всех слоев населения проходили выборы в Законода­тельный корпус. Большую победу одержала республи­канская оппозиция, собрав 3350 тыс. голосов. Кандидаты правительства получи и немногим более 4400 тыс., голосов. Наиболее видным  представителем республиканцев в период выборов стал Леон Гамбетта. В период избирательной кампании Гамбетта, выступая в своем  округе в Бельвиле, выдвинул программу демократических реформ, которая была в основном поддержана республикански настроенными избирателями. 

С помощью этих требований и оппозиционных лозунгов буржуазия стре­милась лишь добиться для себя расширения политических прав и вместе с тем обеспечить свое влияние на массы. Именно быстрый рост рабочего движения заставлял буржуазию активизироваться и прибегать к демагогии с целью направить рабочее движение по угодному ей руслу, с тем чтобы оно не затрагивало основ капитализма.[4] Не случайно бельвильская про­грамма не содержала почти никаких социальных тре­бований.

Повсюду возникали стачки, митинги и  даже  демонстрации, самой крупной из которых была манифестация на похоронах журналиста Виктора Нуара (убитого в упор Пьером Наполеоном Бонапартом во время обсуждения условий предстоящей дуэли между Пьером и Рошфором), проходившая под лозунга­ми «Да здравствует республика!»,  «Смерть Бонапар­там!» и едва не опрокинувшая бонапартистский режим.

Это возмутительное убийство возбудило негодование всей Франции, и особенно Парижа. В день похорон Нуара, 12 января, за его гробом шло около 200 тыс. человек. Толпа с пением «Марсельезы» и с красными знаменами спускалась к Елисейским полям.

В январе 1870 г. Рошфор и сотрудники «Марселье­зы» Груссе и Дерер были приговорены к 6 месяцам тюрьмы каждый и к штрафу (3 тыс. фр. — Рошфор и по 2 тыс. фр. — остальные). В конце марта Верховный суд в Блуа рассматривал дело об убийстве Нуара. Принц Бонапарт был оправдан. Решение суда вызвало взрыв сильнейшего возмущения, слившегося с ростом рабочего движения в условиях напряженной классовой борьбы, с всеобщим недовольством бонапартистским режимом.

Произошли многочисленные стачки, крупнейшей из которых была стачка в Крезо, на заводах Шнейдера, тогдашнего председателя  Законодательного  корпуса.

Под давлением январских событий и ряда других антиправительственных выступлений империя пошла на некоторые уступки, и 28 марта кабинет Оливье внес проект конституции в сенат и Законодательный корпус, с тем чтобы он был одобрен плебисцитом.

Содержание новой конституции сводилось к тому, что сенат фактически превращался в палату пэров, как при июльской монархии. Совет министров признавался ответственным, но не уточнялось,  перед кем именно. Однако конституция оставила за  императором право плебисцита и его ответственности  перед народом, что являлось определяющим. Таким образом, в новой кон­ституции присутствовали разом два взаимоисключаю­щих фактора — представительная парламентская систе­ма и основанная на плебисците система личной диктатуры.[5]

 За новую конституцию проголосовало  7 360 тыс., про­тив—1570 тыс.  избирателей.  21  мая  одобренный плебисцитом проект получил законную силу.

Таким образом, буржуазные  республиканцы потер­пели явное поражение. Это лишний раз доказало, что они не желали насильственного  свержения Наполео­на III. Результаты плебисцита совсем было заставили их отказаться от сопротивления. Гамбетта заявлял впо­следствии, что бонапартистский  режим «сейчас более прочен, чем когда-либо». Однако четыре месяца спу­стя империя Наполеона III перестала существовать.

К концу существования империи бонапартизм уже не мог обеспечить в полной мере ни подавления рабо­чего движения, ни наиболее благоприятных условий в торговой и промышленной деятельности как внутри страны, так и на международной арене. Теперь у им­перии оставалась лишь одна возможность продлить свое господство — с целью укрепления международного пре­стижа Франции начать новую войну.

Новая агрессия означала по существу попытку про­ведения второго государственного переворота, имеюще­го целью закрепить престол за сыном императора.

И Наполеон и Бис­марк одинаково торопились развязать вооруженный конфликт. Поэтому оба воспользовались для этого пер­вым же предлогом. Непосредственным поводом явился вопрос о замещении престола Испании, никем не заня­того после революции  1868 г., свергнувшей королеву Изабеллу.

15 июля на заседании Законодательного корпуса Оливье заявил о войне с Пруссией: «С сегодняшнего дня на меня и на моих коллег-министров ложится большая ответственность. Мы принимаем ее с легким сердцем». Характеризуя противника, Оливье утверж­дал: «Что такое прусская армия!.. Нам стоит только дунуть на нее!» Большинством в 245 голосов против 10 и 4 не принимавших участия в голосовании были во­тированы четыре законопроекта о чрезвычайных воен­ных кредитах. За кредиты голосовал и Тьер, хотя, опасаясь отрицательных последствий, он выступал про­тив войны. 19 июля Франция официально объявила войну Пруссии. Сессия собрания закрылась, депутаты разъехались. Император взял на себя верховное коман­дование.

Во Франции не сомневались в триумфальном исходе войны, начало которой ознаменовалось редкой само­уверенностью. Военный министр Лебеф уверял, что к войне все «готово и архиготово», до последней пугови­цы на мундирах.

Императорское правительство не смущала и международная обстановка, в сущности  благоприятная для Пруссии, а не для Франции.

В свойственном Второй империи духе чрезвычайной и необоснованной самоуверенности воспитывалась фран­цузская армия, больше отличавшаяся внешним бле­ском, чем действительной военной выучкой и подготов­кой к настоящим сражениям. Генерал Хельмут Карл Мольтке, осматривавший французские казармы в 1867 г., отмечал, что Франция к войне не готова, хотя ее общественное мнение настроено весьма воинствен­но.

По данным того времени считалось, что французская армия в мирное время составляла 439 тыс. человек, а в военное—1200 тыс., тогда как прусская армия мир­ного времени насчитывала 312 тыс. человек и увели­чивалась до 900 тыс. в период войны. Но в действи­тельности для участия в боевых операциях у Франции имелось около 300 тыс. войск. Она значительно усту­пала Пруссии как по численному составу своей армии, так и в отношении руководства, планов мобилизации и технической подготовки войск.

В первые же дни боевых действий для Франции сложилось гибельное положение- разъединение ее основных армий, которое могло быть предотвращено двумя путями. Но Напо­леон III, опасаясь падения империи, пожертвовал ин­тересами Франции и не принял этого плана.

Крушение Второй Империи

Такого быстрого и страшного поражения француз­ской армии никто не ожидал. Чрезвычайная уверен­ность сменилась во Франции крайним пессимизмом. В Париже собирались шумные толпы людей, требовав­ших оружия и выкрикивавших враждебные империи лозунги. Но выступления рабочих 7—9 августа возник­ли стихийно. Империя с крайним напряжением всех сил продолжала держаться у власти. Буржуазные рес­публиканцы, возглавив спонтанные выступления масс в эти дни, без труда могли бы свергнуть империю и продолжать борьбу с уже вторгшимися в страну прус­скими войсками, тем более что в столице в то время оставалось около 6 тыс. солдат. Однако они в этот кри­тический для империи момент поддержали ее. Их лиде­ры оказались на стороне «законной» власти, настояв лишь на отставке кабинета Оливье и на отстранении На­полеона III от командования армией.

С начала войны Парижская и Берлинская секции I Интернационала обменялись приветственными пись­мами. Парижская секция Интернационала и газета Делеклюза «Ревей» выступили с призывами, осуждающими войну.

Лихорадочные попытки империи найти дипломати­ческую поддержку других держав не могли в тех условиях увенчаться успехом. Новый министр иностран­ных дел князь Ля Тур д'Овернь заявил, что в настоящее время французское правительство не ищет союзов, так как «прекрасно отдает себе отчет в несвое­временности и бесплодности призыва к военной помо­щи иностранной державы на другой день после тяжкого разгрома». Но тем не менее он выразил надежду, что страны Европы сумеют помешать планам Бисмар­ка, и добавил, что «особенно рассчитывает на благо­приятное отношение Англии и России, которые, конеч­но, воспротивятся расчленению Франции в пользу гер­манского единства».

1 сентября произошло пораже­ние Франции при Седане. Вечером 2 сентября Европа узнала о седанской капитуляции. В Париже официальное из­вестие об этом было получено 3 сентября после полу­дня.

    Правда об отчаянном положении страны внезапно предстала перед французским обществом во всей своей полноте. Возмущение масс прежде всего обратилось против Наполеона III и государственных учреждений империи. Оно было тем более значительным, что народ получил в свои руки оружие. 11 августа был принят закон о повсеместном создании и вооружении Нацио­нальной гвардии, в состав которой должны были вхо­дить все французы старше 21 года. Гибнущая империя, принимая во внимание, по-видимому, благоприятные ей результаты майского плебисцита, рассчитывала на поддержку масс. Поэтому сторонники существующей власти были более склонны вооружить народ, чем бур­жуазная республиканская оппозиция, крайне опасав­шаяся революции.

4 сентября в 13 часов 15 минут началось заседание Законодательного корпуса. Тьер на заседании 4 сентября предложил создать комиссию управления и националь­ной обороны и предоставить право установить оконча­тельную форму правления Учредительному собранию, которое должно быть созвано в дальнейшем, что давало возможность империи пережить критический момент. Это и другие предложения депутаты отправились обсуж­дать по своим бюро, и общее заседание было прервано в 13 часов 40 минут. Но все эти верноподданнические намерения были внезапно нарушены выступлением на­родных масс.

Уже к полудню 4 сентября толпы людей подошли к Бурбонскому дворцу, где заседал Законодательный корпус. Двигаясь вперед с криками «Да здравствует республика!», они без труда прорвали трехтысячный кордон войск, жандармерии и отрядов Национальной гвардии буржуазных кварталов, проникли в здание дворца и заполнили его целиком.

Манифестанты и часть депутатов  во главе  с Фавром и Гамбеттой по обоим берегам Сены направились из Бурбонского дворца в ратушу. На  площади перед ратушей,  над которой уже  развевался водруженный рабочими красный флаг, огромная толпа народа требо­вала провозглашения республики. Войдя в ратушу, Фавр занял председательское место, уступленное ему Мильером, активным участником революции 4 сентября и будущим деятелем Парижской Коммуны..

Пока еще не был окончательно решен вопрос о составе революционного правительства, часть манифестантов во главе с бланкистами отправилась в тюрьму Сен-Пелажи освобождать политических заключенных, и в том числе Рошфора. Освободив Рошфо­ра, они вернулись в ратушу и вручили ему для огла­шения перед народом список нового правительства. Вечером республика была провозгла­шена.

Так, 4 сентября в результате восстания рабочих и мелкобуржуазных городских масс Парижа начала свое существование Третья республика во Франции. Она была провозглашена только под  давлением и по воле народа, но власть захватило правительство, состоявшее из буржуазных республиканцев и монархистов-орлеанистов и назвавшее себя правительством «национальной обороны». Революция 4 сентября, отмечал Ф. Энгельс, была неизбежным следствием военных поражений Наполеона III: «Империя  рассыпалась,  как карточный домик; снова была провозглашена республика. Но не­приятель стоял у ворот;  армии  империи  были либо осаждены в Меце, без надежды на освобождение, либо находились в плену в Германии. В этом критическом положении народ позволил парижским депутатам быв­шего Законодательного  корпуса  провозгласить  себя «правительством национальной  обороны».  На это  со­гласились тем скорее, что теперь все парижане, способ­ные носить оружие, были, в целях обороны, зачислены в национальную гвардию и вооружены, так что рабочие составляли в ней теперь огромное большинство».

Глава 2 :«Формирование республиканского строя»

Период правления Тьера

События 4 сентября 1870 года поразительно напоминают события 21 февраля 1818 года, за исключением нескольких кровопролитных стычек. Как и в 1848 году, толпа ворвалась в помещение палаты; как и в 1848 году, в городской ратуше было образовано правительство; оно точно так же, как в 1848 году, было лишь времен­ным правительством, предназначенным подготовить выборы в Учредительное собрание.[6]

Правительство национальной обороны имело, однако, определенную политическую окраску: оно состояло из республиканцев. Падение империи было провозглашено в Законодательном корпусе, а установление республики в городской ратуше. Таким образом, еще до всякого обсуж­дения конституции государство стало республикой.

Правительство на­циональной обороны прекратило свое существование 13 февраля 1871 года, передав свои полномочия избранному 8 февраля тою же года Собранию, которое 11 февраля было созвано в Большом театре города Бордо.

Перед этим собранием стояли две задачи: оно должно было высказаться по вопросу о войне и мире и принять решение о государственном устройстве.

Большинство собрания было настроено монархически, консервативные элементы, как правило, высказывались за заключение мира.

За вычетом депутатов, избранных по нескольким ок­ругам и отказавшихся от своих полномочий, в Собрании оказалось из общего числа 768 депутатских мест около 650 занятых мест. Из них около 400 мест было занято мо­нархистами (150 легитимистов, 250 орлеанистов), менее 200 мест — республиканцами. Удивительнейшим образом в конце века вновь на политической  арене встретились все соперники и противники, союзники и враги. Именно данный состав  собрания создал в конечном итоге республиканскую конституцию, которой была суждена столь долгая жизнь.[7]

Ведение пере­говоров и подписание мирного договора Собрание едино­гласно поручило Тьеру, как главе исполнительной власти (резолюция 17 февраля 1871 года).

Правительство Тьера, находившееся у власти двадцать семь месяцев, вначале представлялось лишь временным выходом из положения. Надо было как можно скорее окон­чить воину и восстановить нормальный ход государственной машины.

Уже  в это время республика фактически существует, но не закреплена юридически.

1 марта 1871 года снова было торжественно подтверждено «низложение Наполеона 3 и его династии, уже решенное на основании всеобщего голосования».

Как только закончились мирные переговоры и Собрание переехало в Версаль, в Париже вспыхнуло восстание и была установлена Коммуна (18 марта—28 апреля); Тьер занялся подавлением восстания.

Под влиянием Тьера республика приобретает консервативный характер. Разгром Коммуны  оживил партию монархистов, и уже в начале лета 1871 года отмена закона об изгнании членов царствовавшего дома открыла дорогу во Францию разным претендентам.

 На трон французского короля претендовали двое. Один из них — герцог Бордосский, внук Карла X. Другой претендент—граф Парижский, внук Луи-Филиппа. Оба эти претендента соперничали в борьбе за власть.

Для проведения реставрации было необходимо соглаше­ние обоих президентов. Монархия не может быть прочной и без «слияния» обеих партий – орлеанистов и легитимистов.

Программа Шамбора, пронизанная принципами первой хартии и отказом договора с собранием, была изложена в манифесте от 5 июля. Этот манифест поразил собрание. Пятьсот его членов стояли за либеральную национальную монархию, сторон­ников неограниченной монархии едва ли набралось бы пятьдесят. Теперь уже никто не верил в возможность ре­ставрации, во всяком случае немедленной, и, следователь­но, вторично оказалось необходимым сохранить у власти временное правительство, что, впрочем, всех устраивало. Республиканцы нуждались в отсрочке, чтобы умножить свои силы.

Монархисты также рассчитывали, что время будет рабо­тать на них, и они смогут возобновить неудавшиеся ранее переговоры и добиться «слияния» обеих партий. Таким обра­зом, все фракции Собрания стояли за то, чтобы оставить Тьера у власти; вместе с тем, однако, большинство хотело уточнить и ограничить его полномочия.

Довыборы в национальное собрание демонстрируют резкое падение популярности монархистов. Таким образом, намечается неизбежный поворот в направлении к парламентской организации власти.

Резолюция Собра­ния 17 февраля 1871 года привела к парадоксальному результату. Было признано, что в принципе правит стра­ной Собрание, а Тьер является его исполнителем. Фактически,   однако,   настоящим   правителем   являлся   этот исполнитель.

В качестве главы исполнительной власти, председателя Совета и премьер-министра он один, как гово­рили, составлял все свое правительство. Он по-своему осу­ществлял режим личного правления; это была «диктатура убеждения».

Собрание, стремясь поставить Тьера в зависимое от себя положение, приняло 31 августа 1870 года закон, часто называемый «конституцией Ривэ», по имени его глав­ного автора.

Этот странный акт, состоящий из преамбулы и двух статей, представлял собой смешение противоречий, что объяснилось компромиссом между сторонниками Тьера и не доверявшими ему монархистами. Этим законом учре­ждалась должность Президента республики, которая присуждалась Тьеру, но при этом заявлялось, что «ничего не следует изменять по существу».[8] Президент оставался ответственным перед Национальным собранием и должен был прибывать там, где находилось национальное собрание.

Закон Ривэ был неудачным также и в другом направле­нии — в стремлении определить личные отношения Тьера с Собранием. Законодатели сделали попытку отдалить от зала заседаний Собрания президента республики, заста­вив его предварительно сообщать Собранию о своих высту­плениях. Тьер, однако, продол­жал выступать, как и раньше.

Поскольку закон Риве установил ответственность министров перед Национальным собранием, роль их должна была существенным образом измениться. Неся ответственность перед Собранием, министры переставали быть простыми исполнителями воли Тьера. Следующим логическим шагом стало приня­тие «применительного» декрета 2 сентября 1871 г., в соответствии с которым учреждалась должность вице-президента Совета, председательствующего в Совете министров в отсутствие президента Респуб­лики или препятствии с его стороны. Им стал быв­ший министр Июльской монархии Дюфор. Такая двойственность (ответственность и президента и министров), напоминающая ситуацию во II Респуб­лике, не могла продолжаться без ущерба для одной из сторон.

Президент первым начал борьбу со своих позиций, ста­новившихся все более благоприятными для республикан­ского режима. От Бордосского пакта, означавшего нейтраль­ную позицию,  он последовательно перешел  к   «лояльной пробе»—d'essai loyal»—режима (конец 1871 года и первая половина 1872 года), а затем к «консервативной республи­ке»—«la   Republique   conservatrice»   (ноябрь   1872   года). В ответ на последнее его послание правые потребо­вали назначить комиссию для составления ответа.

Законом 13 марта 1873 года, названным «законом тридцати», был установлен, как правило, порядок письмен­ных отношений президента с Собранием, но допускались многочисленные исключения. Тьер мог получить слово только на особом заседании Собрания без прений и без права на ответные выступления. Тьер охарактеризовал по­рядок своих выступлений в Национальном собра­нии, как «китайский церемониал».

В области законодательства за президентом сохранялось право требовать по­вторного обсуждения - не более того. Президент не обладал, таким образом, правом отлагательного ве­то. Также закон был на­правлен на уменьшение ответственности прези­дента и увеличение ответственности министров. В соответствии с ней «запросы могут быть адресованы министру, но не президенту Республики». Если же будет в специальном порядке определено, что во­просы имеют общий характер, то и Тьер при выпол­нении предупредительных формальностей (предва­рительное решение совета министров о том, что во­прос является общим, разрешение собрания) мог получить слово.[9] Только лишь в вопросах общего ха­рактера могла идти речь об ответственности прези­дента. Эти нормы были направлены на перераспре­деление власти в пользу правительства. Только без­ответственность президента могла позволить огра­ничить его роль, и такое решение было поддержано и президентом и Национальным собранием. Заседа­ние Национального собрания открывалось специ­ально для заслушивания речи президента и должно было закрываться немедленно после произнесения им речи. Тьер, тем не менее, выступал с речами в Национальном собрании, послав записку председа­телю собрания. В прениях по текущим вопросам он не мог выступать.

Закон тридцати был еще менее логичным, чем закон Ривэ. Применение этого закона с самого начала привело к конфликтам. Монархисты добивались ею выполнения для отделения Тьера от Собрания, а Тьер имел в виду только исключения, предусмотренные законом, и хотел обойти закон тридцати, как он обходил закон Ривэ.

Министром юстиции правительства Тьера, Дюфором, был внесен в Собрание проект республиканской конститу­ции. В связи с этим Тьер 23 мая 1873 года столкнулся в Собрании с монархистским большинством. Глава орлеанистов, Бюффе, применил закон тридцати, исходя из буквы этого закона. Получив неблагоприятный вотум по резолюции о переходе к по­вестке дня, Тьер 24 мая вышел в отставку.

Отставка Тьера была вызвана не его «неподходящим характером» и не конфликтом из-за отдельных законов, а более глубокими причинами. Тьер после Коммуны 1871 года считал, что монархия более невозможна; единственно возможной для господ­ствующих классов формой государственной власти он считал «консер­вативную республику». Монархистское большинство Национального собрания — в самоослеплении стремилось к немедленной реставрации монархии. Это и было почвой для конфликта между Собранием и Тьером

Казалось, Тьер был побежден; однако на самом деле он стал основателем парламентарной респуб­лики.

Правление Тьера, с точки зрения конституционного развития, имело большое значение; двумя этапами Фран­ция перешла от правления представительного собрания с зависимой от него исполнительной властью к парламен­тарному режиму. Собрание создало, или почти создало, под влиянием конкретных обстоятельств новый тип государственного строя.

В начале правления Тьера исполнительные функции были вручены доверенному лицу Собрания; В конце правления Тьера было уже недалеко до образо­вания настоящей исполнительной власти, вручаемой пре­зиденту республики,—неответственному, но ассистируемому ответственными министрами. Оставалось лишь вы­брать другого президента и установить срок президентства.

Период правления Мак-Магона

Смена президента республики произошла немедленно. 24 мая вечером маршал Мак-Магон уже был избран президентом республики.

Трудно представить себе контраст более резкий, чем между этими двумя личностями.

Тьер, будучи прирожденным парламентарием, препят­ствовал установлению парламентарного режима, так как хотел быть одновременно и президентом, и премьер-мини­стром, всем распоряжаться и руководить, выступать в Собрании во что бы то ни стало и по всем вопросам.

В противоположность этому отсутствие у маршала Мак-Магона ораторских талантов и личная сдержанность привели прямиком к парламентарной республике.

  Совершившаяся 24 мая перемена имела целью не основание парламентарной республики, а устранение ее.

Между тем этот момент казался весьма близким. Дело послевоенного восстановления Франции, для которого Тьер был незаменим, приходило к концу.

 Общая реорганизация — административная, финансо­вая, военная— проходила прекрасно. Для принятия реше­ния в политических учреждениях страны были налицо самые благоприятные условия. Все командные рычаги, все три председательских места (президента республики—Мак-Ма­гон, председателя Собрания—Бюффе, заместителя председателя Совета министров— Бройль) были в руках монар­хистов.

Вначале события развивались благоприятно для монар­хистов. 5 августа произошло «слияние» партий. Граф Па­рижский обратился к Мак-Магону с просьбой созвать Национальное собрание для обсуждения вопроса о реставрации монархии.

Президент дал согласие, но полагал, что предварительно должно состояться соглашение по политическим вопросам. Предварительная наметка дала триста сорок восемь голосов за монархию, триста сорок четыре против и три­дцать шесть сомнительных. Поэтому для того, чтобы обес­печить проведение монархической реставрации, необхо­димо было выполнить условия, выдвигавшиеся не только орлеанистским центром Собрания, но и депутатами левого центра, то есть сохранение парламентарного режима и трех­цветного знамени.

Возник вопрос: согласится ли граф Шамбор на эти условия?

29 октября последовало его письмо. Претендент на престол Франции соглашается только на реставрацию без всяких условий. В результате надежды монархистов, столь близкие к осуществлению, снова рассеялись, и на этот раз — оконча­тельно

20 ноября 1873 года был принят «Семилетний закон» (Закон о персональном септеннате). Статья первая указанного закона постановляла: «Исполни­тельная власть доверена на семь лет маршалу Мак-Магону, графу де Мажента после обнародования этого закона: эта власть продолжает оставаться исполнительной с именем президента до изменений, которые могут быть в неё внесены конституцион­ными законами». Семилетний срок полномочий но­вого президента был выражением компромисса ме­жду предложением де Брольи (десять лет) и позици­ей конституционной комиссии (пять лет). Мак-Магон, в свою очередь, высказался в пользу семи­летнего срока. Ирония истории заключалась в том, что таким образом и республика утверждалась ещё на семь лет.

Семилетний закон делал президента главой пар­ламентарного государства, поскольку устанавливал ответственность правительства, но не президента. Новый президент не был членом Национального со­брания, поэтому его кабинет становился ответст­венным в парламентском смысле.[10] Процедура сме­щения президента не предусмотрена соответствую­щим законом. Позже при составлении Конституци­онных Законов комиссия 30-ти изучила положения семилетнего закона и вписалась в его рамки.

Итак, последнее условие, от которого зависело суще­ствование парламентарной республики, было выполнено: была определена продолжительность президентских полно­мочий.

Представители центра теперь поняли, что речь идет о выборе не между монархией и республикой, а между различными формами республикан­ского правления. Республиканская форма правления отныне неизбежна, но необходимо, чтобы республика создавалась консерваторами, а не прогрессивными республиканцами.

Либеральная партия открыто заявляла о своем «явном и упорном безразличии к вопросам личным и династиче­ским и к внешней форме правления». Такие вопросы она считала второстепенными. Важным было существование и объем политических и гражданских сво­бод. «Либеральная Франция может сделать выбор между республикой, граничащей с конституционной монархией, и конституционной монархией, граничащей с республи­кой».

У парламен­тарной монархии заимствовали все ее институты: неответственность главы государства, ответственность министров, двухпалатную систему, право роспуска нижней палаты, право законодательной инициативы и право исполнительной власти на отлагательное вето.

Только в одном была разница: глава государства не был наследственным главой государства — королем, а изби­рался на определенный срок и назывался президентом.

Создание Конституционных законов

В конце 1873 года выяснилось, что либеральное компромиссное соглашение в действительности объединяло только мень­шинство в Собрании, Значительная часть депутатов, неожи­данно разочаровавшихся в своих надеждах па реставра­цию монархии, продолжала тем не менее «добиваться коро­левского режима, который она не могла создать», и вместе с тем продолжала не признавать «республику, которую она могла создать». Потребовалось четырнадцать месяцев для того, чтобы примириться с решением конституционного вопроса в пользу республики.

После отказа графа Шамбора роялисты разделились на три следующие фракции:

1) «Чистые», или непримиримые, легитимисты проявляли неумолимо враждебное отношение к любому возможному решению вопроса.

2) Умеренная правая группа соглашалась с «личным септеннатом», то есть приспособлением власти лично для Мак-Магона.

3)  Правые находили положение слишком непрочным и, вы­сказываясь также за временный режим, стояли за «не обусловленный личностно» септеннат.

Министерство де Бройля, естественно, стояло за септеннат, «не обусловленный личностью». Такова же была и позиция комиссии по конституционным законам, которая была образована на основании закона 20 ноября 1873 года и опять получила название «комиссии тридцати».

15 мая 1874 года герцог де Бройль внес в эту комиссию проект конституции.

Однако уже па следующий день (16 мая 1874 года) в связи с процедурным вопросом министерство де Бропля было свергнуто коалицией из непримиримых правых и республи­канцев. Его сменило министерство Сиссэ, отсутствие авто­ритета которого усилило смятение умов.

От монархистов нечего было больше ждать. Собранию оставалась только одна возможность—разрешить вопрос в духе республиканском, а именно:

-или совместно с левым центром считать президентский септеннат не просто временным режимом, а первым учре­ждением окончательно установленного республиканского режима, с оговоркой о возможности его пересмотра;

-или совместно с левой признать несостоятельность Собрания и назначить выборы, которые должны были привести к созыву республиканского учредительного собрания.

Для правого центра первая альтернатива была, конечно, меньшим злом.

Собрание признало это, приняв 15 июня 345 голосами против 311 резолюцию Казимира Перье, согласно которой «правительство» Французской республики состоит из двух палат и президента—главы исполнительной власти». Однако это предложение было отложено в долгий ящик комиссией тридцати, где правый центр имел перевес.

Собра­ние, без всяких оснований потерявшее четырнадцать меся­цев, с началом нового года проявило неожиданную поспеш­ность. Оно понимало, что парод устал от неопределенного положения. И по этой причине после скомканных и запу­танных прений, продолжавшихся пять недель (21 января— 25 февраля), разрешилось, наконец, неопределенное положе­ние, продолжавшееся четыре года и казавшееся, вследствие этого, почти безвыходным.

Комиссия тридцати внесла в Собрание два законо­проекта: об организации государственных властей (доклад­чик Казимир де Вентавон) и об учреждении второй палаты (докладчик Лефевр-Понталис). Согласно первому законо­проекту, соответственно взглядам умеренных правых и правого центра, учреждался септеннат—одновременно и лич­ный и не обусловленный личностью. Второй законопроект, переименововал Большой совет в Сенат, который должен был состоять из членов по собственному праву, из членов по назначению президента республики и из членов, изби­раемых в департаментах особыми коллегиями.

Правительство поддерживало оба проекта, но его роль в ходе конституционных прений сводилась почти к нулю. Ни  глава правительства  генерал Сиссэ,   ни его министр внутренних дел генерал Шабо-Латур, не были в состоянии собрать консервативное большинство. Этот кабинет потерпел поражение уже при открытии прений 6 января.   Потерпев снова поражение, оп заявил 12 фев­раля, что устраняет себя от участия в обсуждении.

Впрочем, результаты первых голосований оказались благоприятными для комиссии. Она настояла на принятии в пер­вом чтении сразу обоих своих проектов (22 и 25 января).

Однако во время второго чтения, 28 января, возник решающий конфликт между сторонниками временного режима и сторонниками окончательного учреждения республиканского правления. Поправка Лабулэ (воспроиз­водившая почти текстуально поправку Казимира Перье от июня предыдущего года) была отклонена (359 голосами против 336).

Зато 30 января Баллону удалось провести 353 голосами против 352 поправку, гла­сившую, что «президент республики избирается большин­ством голосов Сената и Палаты, объединенных в Нацио­нальное собрание».

Несомненно, однако, что принятие поправки Валлона нанесло последний удар всяким попыткам консолидации временного режима. Теперь уже не могло быть речи о септеннате — личном или не обусловленном личностью, с закон­ченной или незаконченной системой органов, а лишь о пар­ламентарной республике.

Не лучшая судьба постигла в Собрании и проект комис­сии относительно второй палаты. Вместо предложения Лефевр-Попталиса  322 голосами против 310 была принята поправка Паскаля Дюпра, устанавливавшая, что Сенат должен быть «выборным» и что он «избирается» теми же избирателями, что и Палата депутатов.

В дальнейшем Собрание отказалось перейти к третьему чтению законопроекта. Дело новой конституции могло бы оказаться под угрозой, если бы Валлону не удалось снова объединить оба центра на основе нового предложения: Сенат должен был состоять из 75 пожизненных сенаторов и 225 сенаторов, избираемых в департаментах депутатами, генеральными советниками округов и делегатами от каждого муниципального совета. Что касается несменяемых сенаторов, то было достигнуто соглашение о том, что первоначально эти 75 сенаторов выбираются Национальным собранием, а впоследствии кооптируются Сенатом. В результате, несмотря па обструкцию крайней правой и бонапартистов, закон был принят 435 голосами против 239.

После этого Собрание восполнило пробел в вопросе о полномочиях президента республики поправкой, внесенной Валлоном и Кази­миром Перье, с несколькими изменениями, законом 25 феврали 1875.

Итак,  основная  база   нового режима  была  заложена. Для завершения всего дела новое правительство, возгла­влявшееся Бюффе, составило проект третьего конституционного акта,   дополнявшего два предыдущих.   Этот проект был  передан  на  рассмотрение  новой  комиссии  тридцати под  названием   «закона   об  отношениях   государственных властей»; автором его был министр юстиции Дюфор, доклад­чиком- Лабулэ.    16 июля  1875 года, с незначительными изменениями, он был принят 502 из 604, принявших участие в голосовании.

Законопроект о выборах сенаторов встретил еще меньше возражений и собрал 533 голоса против 72. За за­конопроект о выборах депутатов проголосовало 506 членов Собрания, против—85.

Два последних закона именовались «органическими», поскольку они были необходимы для применения трех пер­вых законов.

Принятием этих законов завершилась деятельность Национального собрания как органа учредительного. В де­кабре оно избрало несменяемых сенаторов и после этого окончательно разошлось.

8 марта 1876 года суверенные права Национального собрания были переданы ею последним председателем герцогом Одифре-Паскье бюро новых палат и Совету министров.

Причины установления республики

Сохранение стихийно возникшей (благодаря вос­станию парижан в 1870 г.) республики было выгод­но с точки зрения внешнеполитической. Французской дипломатии было известно убеждение Бисмарка в том, что республика ослабляет Францию и затрудняет ей приобретение союзников: «Респуб­лика и внутренняя неурядица - лучшая гарантия мира». «... Хотя сильная республика является дур­ным примером для монархической Европы, тем не менее... республика все-таки менее опасна, чем мо­нархия, которая всегда имеет полную возможность заводить интриги за границей». Сохранение рес­публики предохраняло, таким образом, Францию от нежелательных конфликтов с Германией.

Республиканская форма правления оказывалась к тому же более экономной и давала больше воз­можности контролировать государственный бюджет и финансовую политику правительства. Первому президенту республики Тьеру было установлено со­держание в размере 762 тысяч франков, тогда как цивильный лист Наполеона III в 1870 г. составлял 31 945 тысяч франков. Разница, как видим, более чем сорокакратная.

Значительные изменения в политических на­строениях широких народных масс стали наиболее важной причиной невозможности реставрации монархии. Позиции бонапартистов традиционно были сильны во французской деревне. Французское крестьянство было бонапартистским на протяжении всего столетия. Именно его голоса, отданные Луи-Наполеону (благодаря установлению всеобщего избирательного права), позволили по­следнему упразднить Вторую Республику. Но прус­ское нашествие 1870 г. поколебало веру крестьянст­ва в империю, масса сельского населения стала рес­публиканской. Эта перемена - исчезновение бона­партистских настроений среди крестьянства - озна­чала, что всякая монархическая реставрация отны­не стала во Франции безнадежной. Это обстоятель­ство отмечал Тьер еще в июне 1871 года, после воз­вращения французских солдат-крестьян из герман­ского плена. Всё больше и больше в крестьянство проникали республиканские и демократические на­строения.

Решительным противником монархии были французские рабочие. Как в революции 1848 г. республику завоевали парижские рабочие, так и в сентябре 1870 г. «они сменили изжившую себя импе­рию». И после Парижской коммуны 1871г. пролета­риат был настроен решительно республикански. Для всех трезвомыслящих политиков независимо от их предпочтений было ясно, что французский рабочий не примет ни монархии, ни бонапартизма. Правительство понимало, что восстановление монархии усилит революцион­ное брожение в стране и может привести к новому социальному взрыву.

Изменение умонастроений во  всех социальных классах и группах, всё большее проникновение рес­публиканских и демократических настроений   убе­дительно демонстрировали  и  выборы  в  муници­пальные   органы   (победа   республиканцев   весной 1871 года) и в Национальное собрание. На дополни­тельных выборах в Национальное собрание, прово­дившихся 2 июля 1871 г., 7 января 1872 г., и осо­бенно уже вскоре после подавления Коммуны,  несмотря на мощное давление со стороны правительства, прошли      многие      кандидаты      республиканцев-радикалов. На выборах 7 января 1872 г. избиралось 17 депутатов. Восемь мандатов достались радикалам республиканцам, три - бонапартистам, и шесть - монархистам. Но если до конца 1872 г. кое-где, хотя с большим трудом, и прошли несколько монархистов, то на  дополнительных выборах с мая 1873 г. по январь 1875 года на двадцать девять мест были избраны двадцать три республиканца и всего шесть бонапартистов. Всего по семидесяти четырём дополнительным выборам, состоявшимся с 1873 по 1875 г., сторонники республики получили шестьде­сят два места из семидесяти четырёх.

Глава 3 : «Последствия и результаты становления 3-ей республики»

Республика и национальный суверенитет

Исторический анализ процесса становления рес­публиканского строя показывает, что Конституци­онные Законы 1875 г: лишь оформили, юридически выразили и закрепили тот конституционный поря­док, который в целом уже сложился.[11]

Институты Третьей республики устанавливались постепенно, под влиянием обстоятельств и под давлением необходимости. Период 1871—1875 годов был временем непрерывного тво­рения конституции. Тогда как в 1852 году разработка кон­ституции была делом нескольких часов, в VIII году и в 1814 году—нескольких дней, в 1793 году и в 1848 году— нескольких педель, теперь па это потребовалось свыше четырех лет. Конституция была почти готова в то время, когда ее начали обсуждать. Составители конституции в общем внесли очень мало нового в существовавшее ранее положение; status quo было сохранено в отношении прези­дента и министров. Было сохранено также всеобщее голосо­вание.

Единственно важным нововведением было учреждение Сената, и это, казалось, можно было рассматривать как расчленение Национального собрания, восстановленного при объединении Сената с Палатой.

Основной вклад в создание новой конституции внесла конституционная история Франции. Дюфор совершенно определенно говорит об этом в связи с законом 16 июля 1875 года: «Каждое из предла­гаемых нами положений имеет прецеденты в различных предписаниях, которые более столетия регулировали жизнь нашей страны».

Широкое использование традиций сделало излишним подробное изложение актов, а также детальное регламенти­рование.

Сильное влияние оказали на конституцию 1875 года два прецедента—конституция 1848 года и хартия 1830 года. У первой были заимствованы республика и демократия, у второй—парламентаризм.

Отсюда следует, что основные и характерные черты установленного Собранием режима не представляют ничего нового для изучения. Республиканская форма правления, национальный суверенитет, режим народного представи­тельства, парламентаризм—все это уже существовало раньше, и нововведением было лишь соединение всех этих элементов.

Сближение этих разнородных элементов и вытекавший отсюда компромиссный характер режима привели в резуль­тате к значительному ослаблению теоретических предпосы­лок. Жесткие и точные формулировки доктринеров уступили место более топким и менее подчеркнутым определениям. Старания прилагались к тому, чтобы не противопоставлять друг другу теоретические системы, а чтобы их сочетать.

 Как я уже указывал, существова­ние республики выражалось лишь в наименовании, данном, главе государства.

Но в сущности новая конституция устанавливала лишь временную и выборную власть: депутаты избирались па основании всеобщего прямого голосования на четырехлетний срок, а сенаторы—непрямым голосованием; обе палаты выбирали президента республики на семилетний срок; президент назначал министров, которых парламент мог поддерживать или смещать. Таким образом, никакая власть не передавалась по наследству.

Но вместе с тем был окончательно отвергнут принцип коллегиальности исполнительной власти, а срок полномо­чий президента установлен в семь лет с правом переизбра­ния. Президент не являлся ответственным, за исключением случаев государственной измены. Собрание в пределах возможности стремилось сблизить режимы республики и мо­нархии.

Республика в сущности имела только негативное содержание. Она, по известному выражению,—не что иное, как «отсутствие монарха».

Что касается ее демократического характера, то он нигде не подтверждался в конституционных актах. Впрочем, основной институт демократической республики сохра­нился. Статья 1 конституционного закона 25 февраля 1875 г. устанавливала, что «Палата депутатов избирается всеоб­щим голосованием», и, следовательно, поскольку весь режим был построен па выборных началах, основой всей системы являлась всеобщность граждан.

Национальный суверенитет же не только не был декларирован, но был даже формально отвергнут.

Отказ от включения  в  закон 25 февраля   1875  года   поправки Рауля Дюваля, гласившей (как в 1848 году), что «сувере­нитет   пребывает   в   совокупности французских граждан», не означал, что этим принималось решение по существу.

Эта очевидность была констатирована через несколько месяцев докладчиками по органическому закону 30 ноября 1875 г. Рикаром и де Марсером; они заявили, что нацио­нальный суверенитет «бесспорен и не может быть сопоста­влен со старой догмой королевской власти». Никаких возра­жений не последовало. Раймон Карре дс Мальбер, исполь­зуя исключительно законодательные материалы, показал, что редакция некоторых актов, например статьи 1 закона 25 февраля 1875 года, подразумевала признание конститу­ционных концепций 1789—1791 годов, в частности поло­жений статьи 6 Декларации прав, определяющей закон как «выражение общей волн».

Представительство

Нация проявляет свой суверенитет только путем выбора своих представителей. Демократия, хотя и недекларированная, осуществляется в своей наиболее смягченной форме—в форме демократиче­ского представительства.

Режим 1875 года подобно предыдущим конституциям, за исключением режимов 1793 и 1814 годов, был представи­тельным. Его право законодательства, основанное на выбор­ном начале, воспроизводило четыре основных признака чистого представительства:

1)Избранные представители независимы от избирателей. «Всякий императивный мандат ничтожен и недействителен» (ст. 13 органического закона 30 ноября 1875 г.).

2)Представители избираются на определенный срок и не могут быть отозваны избирателями. «Депутаты избираются на четырехлетний срок» (ст. 15 того же закона). «Сенатор от департаментов и колоний избираются на девятилетний срок. Сенаторы, избранные Собранием, не могут быть отозваны» (ст. 6 и 7 конституционного закона 24 февраля 1875 года).

3)Избранные представители представляют страну в целом. Ни в одном акте это условие прямо не оговорено.

4)Только избранные представители могут принимать окон­чательные решения. Статья 1 закона 25 февраля 1875 г. устанавливала, что «Законодательная власть осуществляется двумя собраниями: Палатой депутатов и Сенатом.

В Третьей республике избиратели только избирали. Они не оказывали никакого влияния на положение избран­ных ими парламентариев; положение парламентариев все­цело определялось конституцией, законодательными актами и регламентами.

Однако жесткие теоретические нормы чистого предста­вительства не соответствовали действительным условиям жизни. Различные предписания других законов, а также текущая практика внесли значительное смягчение в эти нор­мы.

Например, существовала реальная зависимость избранного от избирателей, вытекавшая из гласности пар­ламентской деятельности и из права немедленного и неогра­ниченного переизбрания депутата.

Конечно, этих положений недостаточно, чтобы говорить о режиме полунепосредственной демократии, так как избранный юридически оставался независимым, но они достаточно сильны политически, чтобы видоизменить режим чистого представительства в сторону полупредставительства или режима, в котором правит общественное мнение.

 В отличие от преды­дущих режимов Франции (1793, 1795, 1848 гг.), а также от форм правления других государств (Америки и Швейцарии) режим Третьей республики не был ни режимом представи­тельного собрания, ни президентским режимом. Это была парламентарная республика. Третья республика имела президента,   не­ответственного и назначавшего министров, которые в свою очередь должны были обладать доверием палат. Мало того, солидарная ответственность министров, наличие двух палат, возможность  роспуска нижней палаты,   разделение права законодательной  инициативы—все это  свидетельствовало о принятии принципов британской парламентской системы, привившихся у нас при Людовике XVIII и Луи-Филиппе.

Конституция   1875  года   была   парламентарной в самом прямом смысле этого слова;   правительство было непосредственно подчинено влиянию и воздействию пар­ламента. Он сохраняет за собой самые суще­ственные прерогативы в государстве и делегирует министер­ству лишь незначительную их часть, причем с особой бди­тельностью наблюдает за их осуществлением.

Такой парламентарный монизм, совершенно отличный, повторяем, от английского монизма, в очень сильной сте­пени   напоминал  правление  представительного  собрания, ибо он также  не предусматривал  ни  солидарного мини­стерства, ни права главы государства распустить палату.

Хотя  солидарность министров  и  была   декларирована в принципе (ст. 6 закона 25 февраля 1875 года) и хотя по принятому   обычаю  все  министры   выходили   в   отставку вслед за своим главой, это положение тем не менее остава­лось чисто протокольным.

Часть мест  в новом правительстве  нередко заполнялась вышедшими в отставку министрами с председателем Совета во главе. Чрезвычайная   неустойчивость   правительств (о чем будет речь ниже) до известной степени компенсирова­лась  стабильностью политического персонала. Часто   ме­нялись правительства,   министры же менялись довольно редко. 

Имеется, однако, одна характерная черта, наличие кото­рой ни в коем случае не позволяет отнести режим Третьей республики к категории режимов представительных собра­ний, а именно:—институт президента республики, совершенно отделенный от правительства. Хотя в силу сложившихся условий значение его сильно упало, в отношении Нацио­нального собрания он по-прежнему играл крупную роль.

Конституционный статус президента и его полномочия свидетельствовали о намерении создать некую систему власти, надстроенную над парламентским механизмом, создать трамплин для будущего бонапартистского переворота.

Активность президентов, хотя не часто имевшая место и ограниченная по масштабам, была тем не менее вполне реальной. По наше­му мнению, этого вполне достаточно для того, чтобы оха­рактеризовать правительство Третьей республики как правительство парламентарное.

Заключение

Подчинённое положение исполни­тельной  власти по  отношению к законодательной власти, которое сложилось в Третьей республике  является   свиде­тельством  неэффективности государственного  ме­ханизма. Сенат, несмотря на его постоянную, устойчи­вую консервативность, не стал оплотом монархистов, не стал тем органом, который вместе с президентом смог бы решитель­но настоять на реставрации монархии. [12]

Дисбаланс властей сложился не сразу. Ог­ромную роль в этом сыграла многопартийность и специфика  политической  культуры  Франции.   За­креплению многопартийности политической систе­мы   и   многофракционности,  а   значит,   и   слабой управляемости парламента способствовала избирательная система.

Третья республика завершила череду революци­онных потрясений во Франции, начатую в 1789 г. Великой французской революцией и закрепила окончательно и безусловно не только фактическое господство буржуазии, но и её непосредственно правящую роль.  

Третья республика продемонстрировала возможность непосредственного властвования бур­жуазии при участии разных её слоев. Франции для этого пришлось пройти через множество социаль­ных потрясений, результаты которых неизменно оформлялись в виде соответствующих конституций и хартий, в форме двух республик, двух империй и двух монархий. Третья республика подытожила ве­ковой опыт государственного строительства и по­пыталась, в "силу конкретно-исторических причин, синтезировать различные модели конституционного строя. В то же время она стала естественным (зако­номерным) результатом четырёхлетних поисков, бу­квально «нащупывания» приемлемых с точки зрения разнородных политических сил форм государствен­ного устройства.

Государственный строй. Франции, несмотря на свою декларируемую временность, просуществовал до начала второй мировой войны. Впервые в истории не только Фран­ции, но и всего мира была сформирована парламентарная республика.

Список литературы:

1)      Казачанская Е.А. «Конституционные законы Третьей республики во Франции».

Ростов-на-Дону, 2003

2)      Казачанская Е.А. «Сенат в механизме разделения властей в Третьей республике во Франции» // Северо-Кавказский юридический вестник. 2001 №3.

3)      Казачанская Е.А «Конституционные законы Третьей республики во Франции» // Северо-Кавказский юридический вестник. 2001 №2

4)      Прело М. «Конституционное право Франции».

5)      Желубовская Э.А. «Крушение Второй Империи и возникновение Третьей Республики во Франции».

[1] См. Желубовская Э.А. «Крушение Второй Империи и возникновение Третьей Республики во Франции».

[2] См. там же

[3] См. там же

[4] См. там же

[5] См. там же

[6] См. Прело М. «Конституционное право Франции»

[7] См. Казачанская Е.А. «Конституционные законы Третьей республики во Франции»

[8] См. Прело М. «Конституционное право Франции»

[9] См. Казачанская Е.А. «Конституционные законы Третьей республики во Франции»

[10] См. Казачанская Е.А. «Конституционные законы Третьей республики во Франции»

[11] См. Казачанская Е.А. «Конституционные законы Третьей республики во Франции»

[12] См. Казачанская Е.А. «Сенат в механизме разделения властей в Третьей республике во Франции»