|
О некоторых проблемах современной английской лексикографии - (реферат)О некоторых проблемах современной английской лексикографии - (реферат)Дата добавления: март 2006г. МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Слово “лексикография” греческого происхождения, lexikos — относящийся к слову, словарный и grapho — пишу. Следовательно, лексикография означает: “пишу слова” или “пишу словари”. В современном значении лексикография —это теория и практика составления словарей, главным образом языковых, лингвистических, в отличие от неязыковых, энциклопедических. Лексикография как научный термин появилась в широком обиходе сравнительно недавно. Например, в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (1896, т. XVII) нет статьи на слово“лексикография”, однако есть статья на слово “лексикология”. Справедливости ради следует отметить, что в статье “словарь” этого же справочника имеется слово “лексикография”, где оно является синонимом словосочетания “словарная техника”. В энциклопедическом словаре братьев А. и И. Гранат (1916, т. 26) уже есть статья на слово “лексикография”, которая определяется как “научные способы обработки словесного материала языка для составления лексикона”. Отметим в этом определении акцент на “научные способы обработки”. В первом издании “Большой советской энциклопедии” (1938, т. 36) в статье на слово “лексикография” дано: “Лексикография (греч. ), работа по составлению словарей”. И только во втором (1953, т. 24) и третьем (1973, т. 14) изданиях этот термин толкуется достаточно современно: “Лексикография — раздел языкознания, занимающийся практикой и теорией составления словарей” (БСЭ, 3-е изд. 1973, т. 14). С другой стороны, статьи на слово “лексикография” нет ни в энциклопедии “Британика”, ни в энциклопедии “Американа”, хотя в обеих есть статьи на слово “словарь”. Отсутствие термина “лексикография” в таких солидных современных справочниках, как британская и американская энциклопедии, отнюдь не случайно. Это объясняется, во-первых, молодостью лексикографии как науки и, во-вторых, тем, что даже среди самих языковедов до сих пор еще идет спор, является ли лексикография наукой, точнее, частью науки о языке, или же она просто техника составления словарей, в лучшем случае, искусство их составления. Видный испанский лексикограф X. Касарес в своей широко известной книге “Введение в современную лексикографию” (которая переведена на русский язык) утверждает, что лексикография — это техника и искусство составления словарей. (Вспомним определение “лексикографии” в первом издании БСЭ: “работа по составлению словарей”. ) Известный английский лексикограф, автор знаменитых справочников по английскому и американскому сленгу Эрик Патридж, посвятивший всю свою жизнь составлению словарей, не случайно назвал свою последнюю книгу, плод многолетних разысканий в области словарного дела, так: “Благородное искусство лексикографии как объект занятий и опыт страстного его приверженца”. Даже Ф. Гоув, главный редактор третьего издания словари Уэбстера (1461 г. ), крупнейшего лексикографического предприятия нашего времени, пишет в программной статье“Успехи лингвистики и лексикография”: “Лексикография еще не наука. По-видимому, они никогда не будет наукой. Однако это сложное, топкое и порой всепоглощающее искусство, требующее субъективного анализа, произвольных решений и интуитивных доказательств". Существует, однако, другая точка зрения на лексикографию. Ее сторонники считают, что лексикография —это не просто техника, не просто практическая деятельность по составлению словарей и даже не искусство, а самостоятельная научная дисциплина, имеющая свой предмет изучения (словари различных типов), свои научные и методологические принципы, свою собственную теоретическую проблематику, свое место в ряду других наук о языке. Впервые эту точку зрения на лексикографию со всей определенностью высказал известный советский языковед академик Л. В. Щерба. В предисловии к русско-французскому словарю (1936 г. ) он писал: “Я считаю крайне неправильным то пренебрежительное отношение наших квалифицированных лингвистов к словарной работе, благодаря которому почти никто из них никогда ею не занимался (в старые времена это за гроши делали случайные любители, не имевшие решительно никакой специальной подготовки) и благодаря которому она получила такое нелепое название“составление” словарей. И действительно, наши лингвисты, а тем более наши “составители” словарей просмотрели, что работа эта должна иметь научный характер и никак не состоять в механическом сопоставлении каких-то готовых элементов”. Развивая выдвинутые в 1936 г. положения, Л. В. Щерба публикует и 1940 г. статью (ставшую потом широко известной и за рубежом), в которой на большом фактическом материале начинает разрабатывать основные теоретические вопросы лексикографии. Л. В. Щерба мыслил написать несколько статей (этюдов, как он их называл) по общей теории лексикографии, в которых намеревался обсудить такие важные проблемы, как основные типы словарей, природа слова, значение и употребление слова, построение словарной статьи в связи с семантическим, грамматическим и стилистическим анализом слова и др. Однако преждевременная смерть помешала осуществлению этого замысла. П. В. Щербой был написан лишь первый этюд“Основные типы словарей”, который начинался следующим хорошо известным сейчас положением: “Одним из первых вопросов лексикографии является, конечно, вопрос о различных типах словарей. В основе его лежит ряд теоретических противоположений, которые и необходимо вскрыть”. С тех пор тезис о том, что лексикография —это не только практика составления словарей, но и теоретическая научная дисциплина, прочно вошел в ряд отправных положений советской лексикографической школы. Здесь, однако, можно задать вопрос: такое ли большое точение имеет антиномия “наука или искусство”для лексикографии? Ведь ясно, что в том и другом случае составлением словарей следует заниматься, ибо они нужны; нужно много хороших и разных словарей. На это со всей определенностью следует ответить, что данный вопрос имеет принципиальное значение, и вот почему. Что такое наука вообще? Каковы ее важнейшие черты? Основными и важнейшими чертами науки, любой научной дисциплины являются следующие: наличие системы знаний и необходимость их объективного исследования. Эти две существенные черты взаимосвязаны, тесно переплетены, ибо только тогда можно строить адекватную действительности систему знаний, когда эта действительность будет объективно изучена. В применении к лексикографии это выглядит следующим образом. Если принять тезис о том, что лексикография есть искусство, то тогда открываются двери субъективному пониманию задач и предмета лексикографии, приемов и методов ее исследования, субъективному решению ее проблем. Вряд ли такой подход будет плодотворен и уж никак не научно объективен. Если же принять тезис о том, что лексикография есть просто техника составления словарей, некий вид сугубо практической деятельности, то тогда придется передать другим наукам (лексикологии, семантике, стилистике, этимологии и т. п. ) решение всех теоретических вопросов, и лексикография должна будет использовать лишь готовые решения этих наук. Вряд ли это будет плодотворно, ибо другие науки о языке недостаточно хорошо знакомы с положением дел в лексикографии. Они, следовательно, будут решать вопросы лексикографии со своих позиций, со своих точек зрения, а потому ущербно для лексикографии. Таким образом, тезис о том, что лексикография есть наука, является единственно правильным и наиболее плодотворным. Из этого следует, что лексикография как наука имеет свой собственный предмет исследования, свои специальные методы исследования, свою структуру, свое место в ряду других лингвистических дисциплин. Как и всякая наука, лексикография имеет две стороны: научно-теоретическую и практически-прикладную. Первая (теоретическая лексикография) ставит общие теоретические проблемы и работает над их решением. Вторая (практическая лексикография) занимается непосредственно составлением словарей различных типов на базе теоретических решений основных проблем. Конечно, деление лексикографии на две части в высшей степени условно. Эти две стороны лексикографии идут всегда вместе, они взаимосвязаны: лексикограф-теоретик не может заниматься голым теоретизированием без работы над конкретным материалом, без участия в какой-то практической лексикографической работе; и, наоборот, никакой лексикограф-практик не может окунуться только в свою чисто эмпирическую работу, не зная новейшей проблематики лексикографии как науки. Тем не менее, принципиальное разграничение двух сторон лексикографии чрезвычайно важно. Из изложенного выше можно заключить, что термин “лексикография”имеет в настоящее время три значения: 1) наука, точнее, особая область языкознания, изучающая принципы составления словарей разных типов; 2) сама практика словарного дела, т. е. составление словарей; 3) совокупность словарей данного языка. Являясь частью науки о языке, лексикография тесным образом связанна с такими лингвистическими дисциплинами, как лексикология, семантика, стилистика, этимология, фонологии и т. и. С этими дисциплинами лексикография имеет общую проблематику. Порой она использует результаты их исследований, а часто и опережает их в решении некоторых проблем. Таким образом, постепенно, шаг за шагом, лексикография оформляется и самостоятельную лингвистическую дисциплину, становясь равноправной среди других языковедческих наук. Существующие типы словарей разнообразны. Это разнообразие объясняется, прежде всего, сложностью и многоаспектностью самого объекта лексикографического описания, т. е. языка. Кроме того, многочисленные потребности общества в получении самой различной информации о языке также усложняют и расширяют репертуар словарей. Практически нет никакой возможности дать в одном словаре всю в той или иной мере исчерпывающую информацию о языке, которая удовлетворила бы в рамной степени все общество в целом и отдельные сто слои и частности. Именно поэтому в любой национальной лексикографии мы находим десятки, и то и сотни словарей самых разных типов. Деление словарей на типы происходит, как говорят классификаторы, по различным основаниям: в зависимости от цели словаря, его объема, порядка расположения в нем слов, объекта описания и т. д. Многие из указанных моментов налагаются друг на друга, объединяясь в словаре одного и того же типа, другие стоят особняком, служа основанием для словарей совершенно отличного типа. Необходимо отметить, что в науке о языке пока еще нет сколько-нибудь общепринятой типологии словарей, хотя попытки создать таковую предпринимались многими лингвистами, в частности Л. В. Щербой, П. Н. Денисовым, Б. Кемадой, Я. Мал-килом, Л. Згустой и др. Итак перечислим же основные типы существующих словарей. Прежде всего наверное необходимо упомянуть переводные словари. Переводной словарь–это такой словарь в котором смысл слов одного языка раскрывается посредством другого языка или языков. Существуют два вида таких словарей: двуязычные и многоязычные. Чаще встречаются двуязычные словари т. к. имеют большую прикладную ценность, а многоязычные требуются в тех редких случаях, когда к одному слову надо подобрать несколько разноязычных эквивалентов. Следующая группа словарей это одноязычные словари. К этой группе относится целый ряд лингвистических словарей объясняющих и раскрывающих смысл слов и явлений посредством одного языка. Обычно такие словари оперируют в достаточно узких рамках различных лингвистических явлений. Приведем несколько примеров одноязычных словарей. Толковые словари. Это один из наиболее распространенных типов одноязычных словарей. В них приводятся все сведения о слове, даются его характеристики со все сторон (орфографической, орфоэпической, грамматической, семантической, стилистической, этимологической). Ввиду своей универсальности эти словари часто являются базой для создания других типов словарей, например синонимических, фразеологических и пр. Диалектные и региональные словари. Эти словари описывают лексику одного диалекта или группы родственных диалектов. Региональные словари описывают лексику вариантов языка (например английского в США, Британии, Канаде). Словари сленга. Сленг –это просторечная, часто нелитературная лексика, имеющая ярко выраженную эмоционально-экспрессивную окраску. Существует достаточно много подобных словарей для разных языков. Это позволяет точнее передавать оттенки смысла в различных художественных текстах. Словари языка писателей. Лексикография располагает довольно большим количеством справочников, отражающих лексический состав произведений поэтов и прозаиков. Исторические словари. Справочники фиксирующие лексику прошлого состояния языка в отличии от текущего его состояния. Исторический словарь объясняет слова, принадлежащие к одному или нескольким периодам развития языка. Он показывает изменения их формы, значения, стилистической принадлежности. Словари неологизмов. Словари отражающие новую лексику языка, не нашедшую пока места в толковых или иных словарях. Синонимические словари. Словари регистрирующие синонимы и слова близкие по значению. Такие словари делятся на два типа: объяснительные и словари-инвентари. Первые не только регистрируют синонимические ряды, но и дают описание семантических, стилистических и иных особенностей членов данного ряда. Вторые только приводят синонимические ряды, но не описывают различия между их членами. Фразеологические словари. Эти словари посвящены анализу фразеологического фонда языка, его идиоматике. Приводят наиболее подходящие эквивалентные конструкции. Словари иностранных слов. Эти фиксируют те слова языка, что проникли в данный язык из другого, и что немаловажно все еще ощущаются в системе принимающего языка, как иностранные. Этимологические словари. словари этого типа пытаются установить происхождение слова, его исходную форму и первоначальное значение. Они немногочисленны и как правило привлекают информацию из других языков. Во всем есть свои шаблоны и штампы. В словарном деле наметились свои традиции определения жанров. Их ассортимент довольно стабилен и держится в языкознании довольно стойко. Между тем резервы расширения типов словарей далеко не исчерпаны. Только о них не принято говорить. Насколько можно судить по довольно обширной лексикографической литературе, посвященной будущности словарей, обычно затрагивается проблема совершенствования техники их составления, а не их типы. В очень обстоятельной и богатой материалом работе известного немецкого словарника Вольфганга Мюллера, названной "Словари будущего или Terrae incognitae" (1998), поднимается вопрос о пяти типах неосуществленных словарей: 1) продуктивных словообразовательных элементов, 2) "ложных друзей", 3) зависимых предложных конструкций, 4) неологизмов, 5) лексики секса. Сейчас наблюдается положение, когда тот или иной словарь для одного языка есть, а для другого нет. Вполне понятно, что здесь богатое поле деятельности, и о мало-мальски исчерпывающем охвате материала не может быть речи. Однако поделиться некоторыми соображениями на этот счет представляется нелишним, поскольку они могли бы послужить некоторым импульсом расширения профилей словарей. В лексикологии существуют два подхода к номинациям: семасиологический (от слова к референту) и ономасиологический (от референта к слову). Словари строятся на одном из этих принципов. Ономасиологический (понятийный) практикуется значительно реже. Несмотря на наличие словарей таких авторов, как Ф. Дорнзайфф; X. Верле/Х. Эггерс; П. Роже; В. В. Морковкин; Н. Ю. Шведова (в 6 томах), ономасиологическая трактовка в лексикографии представлена недостаточно, особенно для детальной презентации отдельных полей и тематических групп. Для этого направления открываются широкие перспективы, прежде всего для отдельных сторон повседневной коммуникации и обиходного языка. Общим недостатком ономасиологических словарей является их удаленность от сферы общения, от речевого применения зарегистрированных слов. Напрашивается пожелание в адрес ономасиологических словарей, чтобы они были подальше от номенклатурной инвентаризации и поближе к коммуникативной оправданности преподносимого материала. Многие диссертации подходят вплотную к тому, чтобы продолжить работу и подать практические результаты в виде словаря, но этого не реализуют. Причин здесь несколько (между прочим недостаток времени при обязательности завершения диссертации в аспирантский срок). Не в последнюю очередь сказывается и то, что словарное приложение к диссертации обнажает ее недочеты и слабые стороны. Ценность работы (особенно практическая) при этом страдает. Лексикографирование единиц крупнее слова связано с дополнительными осложнениями. Если для фразеологизмов, пословиц, крылатых выражений, примет и т. п. все же же разработана методика их подачи в словарях и для них созданы особые лексиконы, то такие явления, как коммуникативные КЛИШЕ, команды (военные, спортивные, "детские", альпинистские, "хирургические" и прочие профессиональные) в словарях представлены совершенно недостаточно. Одна сторона проблемы - это постараться подобные стереотипы общения включить в общие словари, а другая - создать особые специализированные одно- и двуязычные справочники речевых формул. Существу-ющие разговорники обычно слишком элементарны, неполны и примитивны, так что поставленную задачу они выполняют только в очень ограниченной мере. Словари ОБРАЩЕНИЙ, особенно их лексического наполнения в различных языках в официальных условиях и обиходно-разговорной среде, с применением званий и титулов и без них, с учетом возможности и невозможности анонимного обращения, с использованием эмоциональной окраски (родненький, лапочка) и без нее, с применением особых морфологических форм, не исключая словообразовательных преобразований имен собственных и привлечения прозвищ, с принятием во внимание модификации синтаксической позиции в высказывании (начальной и вводной), лексической безэквивалентности стереотипов сравниваемых языков. Несмотря на наличие ряда учебных пособий, нет словарей ЭТИКЕТНЫХ ФРАЗ, стереотипных для самых различных жизненных ситуаций. Отсутствуют словари ХОНОРАТИВОВ (выражений вежливости) и ГУМИЛАТИВОВ (выражений хамства), а также связанных с этическим аспектом выражений лести, антипатии, самоподачи, оценки адресата и т. п. Крайне необходимы особенно для практического изучения иностранного языка словари МЕТАКОММУНИКАТИВНЫХ выражений, которые, за пределами самого предмета (содержания) разговора, касаются "техники" ведения беседы: способа выражения мыслей, формы изложения, отношения собеседника к избираемому оформлению речи, т. е. внешних моментов участия в общении, "обслуживания" бесперебойности и надежности "канала связи". Метакоммуникативные высказывания следят за понятностью, нормативностью, соблюдением выдерживания необходимых параметров речи (тема, громкость, четкость артикуляции, ясность изложения), регулируют ведение диалога и управление им: захват инициативы и ее отстаивание, ввод и подготовка собственных слов, прерывание, контроль внимания и понимания, исправление ошибочности и оценка избранных средств выражения, замечания по поводу настроения, физического и психического состояния собеседника и его речевых умений и способностей, а также уместности темы, сосредоточенности на ней и учета условий протекания разговора. Очень важны словари ФАТИЧЕСКИХ выражений (служащих установлению, поддержанию и прекращению речевых контактов). Какие словари учитывают такие выражения, как"Знаешь что, давай мы лучше пойдем вот этой дорогой". // "Пойми ты, твое предложение не пройдет". // "Подумать только! Он своего добился! " // "Учти, больше я об этом говорить не буду" и т. д. Лексикографирование этих клише должно состояться. Нет словарей речевых СТИМУЛОВ и РЕАКЦИЙ, поддакиваний, согласий, возражений, опровержений, отрицаний, аргументаций. Интересны для прагмалингвистики, но очень сложны для составления словари МАНИПУЛЯТИВНЫХ речевых техник, типовых конструкций осуществления разных типов обмана, введения в заблуждение, моделей лицемерных, ханжеских высказываний и т. п. Словари многих других разновидностей коммуникативных стереотипов перечислить здесь в полном объеме не представляется возможным. Высказанные здесь предложения безусловно во многом дискуссионны, предварительны, требуют критического анализа и доработки, но несмотря ни на что, они все же заслуживают внимания. В этой связи приходится сталкиваться с положением заколдованного круга. Лексикографированию того или иного явления должно предшествовать его теоретическое осмысление, учет системных связей, обоснование практической целесообразности затеи. Против этого нечего возразить. Начинать с теории утопично и едва ли выполнимо - ведь она выводится из материала, которого пока нет. Не является ли более приемлемым компромиссное решение начать сбор материала после предварительного представления о сути избранного явления, пусть при этом будут неясности (относится ли выделенный пример к описываемому типу или нет), затем, когда корпус отобранного будет уже иметь достаточный объем, вернуться к уточнению принципов определения искомого понятия и на следующем этапе по выделенным критериям упорядочить как словник, так и толкования. Опасение перед таким перескакиванием и забеганием вперед привело к тому, что многие важные лексические пласты остались неизученными. Итак, какие же словари еще не родились? Нет словарей отдельных ЧАСТЕЙ РЕЧИ. Соотношение частей речи в сравниваемых языках может быть различным. Особенно важны двуязычные словари частей речи. Отразить строевые закономерности, не обращаясь к словарю, можно только очень поверхностно. Установление границ наречий, предикативов, категории состояния, модальных слов, частиц за пределами лексикографирования без полноты количественного представительства классов слов не может быть уточнено. Сложность идентификации частеречной принадлежности неизменяемых слов, наряду с другими причинами, тормозит их лексикографирование. Пропорция частей речи изменяется в зависимости от сферы применения языка: в научном стиле больше существительных, в разговорном их процент сильно снижается, там функционирование глаголов приобретает большую частотность и своеобразие. Пока в этом направлении словари своей задачи не решили. СИНСЕМАТИЧЕСКИЕ части речи представлены в особых, предназначенных для каждой из них словарях еще реже. Нет комплексных словарей местоимений, дейктических, служебных, полуслужебных незнаменательных слов, хотя есть словари и близкие к ним словари, частично уже решившие эту задачу. Нет словарей МЕЖДОМЕТИЙ, СТЕРЕОТИПНЫХ ВОСКЛИЦАНИЙ (ЭКСКЛАМАТИВОВ), ЗВУКОПОДРАЖАНИЙ. Лексическая семантика так сложна и разнообразна, что отражение ее в словарях продолжает оставаться вечной темой. Следует упомянуть дезидераты А) ономасиологического/идеографического и Б) семасиологического направления. В) Из ономасиологии Нет идеографического словаря МИР РЕБЕНКА с кругом понятий, актуальных для детского возраста, с так называемыми "детскими" словами, с коммуникативными клише общения с ребенком (обращенные к нему речевые стимулы - команды, предостережения, советы, порицания - и реакции-ответы на них со стороны ребенка). Недостающих словарей идеографического профиля множество. Бедой многих исторических словарей оказывается то, что они скорее фиксируют отдельные диахронические срезы, чем прослеживают становление современной семантики лексической единицы. Еще жив академический взгляд в прошлое, оберегающий от невзгод всего сегодняшнего, уводящий от необходимости осмыслить современное состояние лексики. Конфликт денотативного и этимологического значения, дезориентирующая внутренняя форма должны были бы вызвать к жизни пособия лексикографического направления и дидактически (в основном для изучения языка как родного, так и иностранного) оправданные. У нас нет словарей ЭТИМОЛОГО-ОНОМАСИОЛОГИЧЕСКИХ, связанных с особым ключевым понятием, например: лошадь: слав, конь, конница, тюрк, лошадь, франц. шевалье, шваль, грен, ипподром, гиппология, гиппопотам, итал. кавалер, кавалерия или земля: русск. (индо-евр. ) со значениями планета, суша, поверхность, почва, материал, страна, участок пользования и др. : лат. terra incognita, террариум, терренкур, терьер, терраса, теллур (химический элемент), гумус, homo (человек, т. е. "вышедший из земли -библ. образ), гомункул, гуманизм, гуманный, гуманитарный, грея, апогей, перигей, география, геометрия, геология, Георгий, автохтон (местный, связанный с землей), нем. /англ. ландшафт, Голландия, Исландия, компьютерленд, ландскнехт, ландтаг, лендлер (танец), слав, змея (ползущая по земле). Словарь-справочник "Занимательная этимология" обязательно нашел бы своего читателя с курьезами конфликта этимологического и денотативного значения, с паронимическими заменами подлинной этимологии словами, бардак (беспорядок) - бардачок (в автомобиле) скрипка - скрипит, водка - вода, синильная кислота не синяя, белка не белая, полковник командует не только полком и т. п. ? Язык изменяется с разной скоростью. Она обычно увеличивается в эпоху социальных преобразований. Наше время характеризуется ускорением развития лексики. Каждый день, раскрывая газету, мы оказываемся озадаченными новыми словами, некоторые из которых даже трудно расшифровать. Косная, ленивая лингвистика не поспевает фиксировать и интерпретировать новое. Словарь как особая форма описания языка (и прежде всего, наглядная, доказательная) недооценивается. Аксиологический аспект языка лексикографически представлен недостаточно. Нет словарей лексических единиц с положительной, а также средней оценкой (посредственной) и с отрицательной (правда, много словарей бранной лексики). Нет словаря номинации социальных РОЛЕЙ (правительство - народ, начальник -подчиненный, врач - пациент, актер - зритель, продавец - покупатель, родители -дети и т. п. ) и слов и выражений, типичных для каждой роли с учетом главенствующего и подчиненного положения и отношения "равноправия" внутри определенной среды (членов семьи, сверстников, учеников, студентов, коллег, солдат, участников одной компании, уголовников). Тип зависимости, как и солидарности, может быть постоянным и временным (ситуативным). Симметричность и ее нарушение в рамках социолингвистики - богатое поле деятельности для лексикографов. В традиционной лексической парадигматике этим типам отношений не уделяется внимания. Сложнейший вопрос сопутствующих содержательных характеристик лексических единиц едва ли будет решен без сведения их воедино в рамках словаря прагматических оценок и "УСТАНОВОК": идеологических, материалистических, идеалистических, религиозных, большевистских, фашистских, расистских, антисемитских, популистских, завышающих и занижающих оценку, оптимистических и пессимистических и т. п. Ведь до сих пор такие противопоставления как шпион -разведчик, мятежник - борец за свободу, опаздывать - задерживаться, кинуться в разврат — оступиться и многое другое остаются во всей их противоречивой природе не описанными ни в лексикологии, ни в лексикографии. В советское время многие слова были заменены другими (не всегда новыми), однако социолингвистически иначе окрашенными, ср. жалованье -зарплата, прислуга - домработница, господа! - товарищи! ., служба - работа или отдавалось предпочтение молодым поколением других номинаций тем, которые были более привычны старшим, ср. ничего -нормально, не могли бы Вы сказать? — не подскажете! , уборная - туалет, (кино)картина - фильм. Нет словаря, который бы учитывал подобные обновления лексики. Если уже "феминистский аспект" (учет "женских" параллелей разных номинаций) имеет под собой какую-то почву, то это следовало бы отразить в специально посвященном этому словаре. Нет словарей с выражениями НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ, неточности, приблизительности, референтной расплывчатости (нечеткости границ), преуменьшения, сбавлен-ности и смягчения признака, так называемых мейозисов, и скрытой, завуалированной оценки. Из не рожденных семантических словарей для примера можно обратить внимание на следующие. Поскольку МЕТАФОРА и МЕТОНИМИЯ являются основными средствами создания переносных и производных значений слов и представляют собой очень многочисленный, разнообразный и мобильный фонд, их лексикографирование еще долгое время будет продолжать оставаться одной из центральных задач словарной практики, несмотря на уже достигнутое в этом направлении. Хотя словарей СЛОВОСОЧЕТАНИЙ довольно много, работы в этом жанре больше, чем можно было ожидать, как по составлению двуязычных, так и одноязычных словарей. Нет, например, словарей словосочетаний ШКОЛЬНОГО и УНИВЕРСИТЕТСКОГО обихода, словоупотреблений разных тематических групп в рамках этого идеографического поля. В двуязычной лексикографии большой практический интерес для изучения иностранного языка представляют приемы передачи безэквивалентной лексики. Это прослеживается на материале самых различных пластов словаря. Немалые трудности возникают в лингвострановедческой тематике, когда обнаруживаются уникальные реалии, не имеющие прямого соответствия в сравниваемом языке. Нет словарей упорядоченной парадигматики ПОЛИСЕМИИ, напоминающих Толково-комбинаторный словарь русского языка И. А. Мельчука, А. К. Жолковского и др. (Вена, 1984). Нет словарей МУЛЬТИСЕМИЧНЫХ (с очень большим количеством сем) слов. Они требуют особой методики. Известно, как полифункциональные слова "тонут" в общем словаре и доставляют много хлопот желающему разобраться в их многочисленных коллокациях. Интересен был бы и словарь ОДНОЗНАЧНЫХ слов, своеобразных "холостячков", сторонящихся лексических контактов. Хорошие (достаточно полные) двуязычные словари уже являются в известной степени параллельными для так называемых "ЛОЖНЫХ ДРУЗЕЙ переводчиков", однако был бы не лишним специальный словарь псевдопараллелей не заимствований и интернационализмов, а слов исконных (автохтонных). Из области лексической парадигматики следует отметить отсутствие таких словарей, как: Словари ГРАДУАЛЬНЫХ РЯДОВ; Словари ПЕЙОРАТИВОВ (хотя этот пробел в значительной степени восполнен серией словарей бранной лексики); Словари ВАРИАНТОВ, нет словарей ГИПЕРОНИМОВ и ГИПОНИМОВ, словарей ПАРТОНИМОВ [1 Партонимы - слова, обозначающие часть целого. ], словарей ПАРОНИМИЧЕСКОГО СЛОВООБРАЗОВАНИЯ ("народной этимологии"), ПАРОНОМАЗИИ [2 Парономазия - стилистический прием столкновения слов, имеющих сходство звучания. ], КАЛАМБУРОВ. Паронимические этимологии далеко не всегда учитываются толковыми словарями. Чтобы привлечь к ним внимание, было бы желательно составить из них специальный словарь. Языковой юмор ситуативен и по всему своему существу не подходит для лексико-графирования. Однако фондовые шутливые номинации(кабысдох, от горилка два вершка, сверху шелк - внутри щелк, метр с кепкой и т. п. ), обычно сопровождаемые пометой шутл. , поддаются выделению в особый словарь, что было подтверждено на немецком материале. Нет словаря ИРОНИЗМОВ, многие из которых гораздо распространеннее, чем это принято полагать. Взять к примеру характерологическую лексику (ты у нассамый умный, такой сообразительный, аккуратный, пунктуальный, отзывчивый, самоотверженный, вежливый и т. п. в противоположном смысле). Русский язык значительно эмоциональнее многих других (английского или немецкого например). Это исключительно важное свойство русской лексики и идиоматичного синтаксиса обязательно следовало бы отразить в специальных словарях. Нужны были бы словари аллюзий, ОБРАЗОВ (не только фразеологических), эпитетов. Нет словарей фразеологизмов, лишенных образности. При очень разветвленной системе фразеологических словарей нет словарей ситуативно обусловленных РЕАГИРУЮЩИХ ФРАЗ, прибауток, иногда пошловатых, довольно прочно удерживающихся в речи: Люблю повеселиться, особенно поесть // Бывают в жизни огорченья - хлеба нет, так ешь печенье // Не дрова везешь! -критическое замечание неосторожному водителю // Мало каши ел! // С лица не воду пить // Народу, что людей! Обыгрывание банальностей, переиначивание и контаминация пословиц создают богатую почву для речевого озорства. Изощрения языка рекламы в значительной своей массе остаются не охваченными словарями. Есть попытки придать собраниям шуток и анекдотов вид словаря. Только это довольно далеко уводит от данного профиля - словник может состоять в таком случае из слов-топиков (тем острот), и считать это словарем уже едва ли возможно. Словари ПЕРИФРАЗ пока немногочисленны, и в этом направлении можно многое сделать. Например, города, достопримечательности, театры, музеи, памятники, площади, улицы, знаменитые здания, парки, сады, тюрьмы, психиатрические больницы, известные ученые, писатели, деятели культуры, национальности и народности имеют шутливые названия, прозвища, замены разного характера -город Петра, Северная Пальмира; тюрьмы - Кресты (СПб. ), Бутырки, Таганка (Москва); "Птичка" (рынок животных в Москве); Канатчикова дача (сумасшедший дом в старой Москве) и т. п. Нет словарей отдельных СТИЛИСТИЧЕСКИХ пластов: поэтизмов, возвышенной и торжественной лексики, книжно-письменной, манерной или сопоставленности разных слоев (например, официального, высокого, разговорного, фамильярного и сильно сниженного. Трехслойная медицинская лексика (латинский термин, его стилистически нейтральное соответствие и принятое в народной медицине или обиходном языке название), например, могла бы дать интересный материал терминов и профлексики, с подключением жаргонизмов, в их сопоставлении. Серьезным тормозом в создании словарей оказываются всевозможные промежуточные категории. В их числе трудность решения, отнести ли уменьшительные образования к словообразованию или к словоизменению. Например, парадоксом диминутивов можно считать употребление в разговорной речи слов точно отмеренного количества в уменьшительной форме: годик, часик, неделька, килограммчик, сантиметрик и т. п. Имеют ли они право на словарное существование? Несмотря на бесспорную продуктивность и регулярность словообразовательной модели, они слишком ситуативны в своем конкретном проявлении и связаны с определенной социальной средой, скованы в своем распространении. Пока этот вопрос остается открытым. По ходу изложения было видно, что недоделки лексикографии в одних случаях вызывались рутинностью и шаблонностью, отсутствием должного мастерства лексиконопроизводства, а с другой, спецификой и подчас просто сопротивлением самого лексического материала. Многие оттенки полифункциональности диминутивов почти невозможно воспроизвести в словаре. Возьмем для примера словостудентик: Лифт не работает, бедные студентики своим ходом поднимаются на 16-й этаж // Я скоро освобожусь - три студентика осталось проэкзаменовать // Какой-то там студентик с первого курса будет нас учить, как лабораторную работу проводить нужно! Сочувствие, преуменьшение количества, пренебрежение возникают в определенных коммуникативных условиях, предусмотреть которые в рамках словарной статьи затруднительно. К тому же зачастую оказывающаяся окказиональной сама уменьшительная форма вызывает сомнение: стоит ли ее помещать в словник? Когда уменьшительность усиливает степень признака (человек онпоганенький) или снижает степень обидности (косонький, хроменькая, рыженькая), диминутивность обычно остается за бортом словаря. Не случайно, что словари ограничиваются упоминанием возможной диминутивной формы без какой бы то ни было семантической характеристики. Ставшее сейчас обычным невнимание к ИСТОРИИ языка не могло не сказаться на лексикографии - исторические словари оказались отодвинутыми на задний план. Ни для русского, ни для немецкого языка нет словарей ОБРАТНЫХ ЗАИМСТВОВАНИЙ. Это явление, когда слово заимствуется в другой язык, там преображается и в измененном виде возвращается на родину. Например, быстро стало во Франции обозначать закусочную, буфет (bistro) и в этом значении снова попало в Россию, пополнив гипонимический ряд: закусочная, забегаловка, ресторанчик и т. п. В сложном процессе модернизации языка важно установить слой неологизмов, обозначающих новые явления и переименовывающих известные, старые. Очень необходим словарь МОДНЫХ слов. Только при замедленном изготовлении словарей есть опасение, что он выйдет, когда его материал уже в какой-то степени устареет. Нет словаря УСТАРЕВАЮЩИХ слов (не архаизмов, а слов вышедших ивыходящих) из активного употребления. При общем катастрофическом падении духовной культуры было бы отнюдь нелишне посвятить словари таким темам, как "Активизация уголовной лексики в языке" (так называемой "дезарготизации" и "нейтрализации сниженности"). Если воровской, тюремной в последние годы были посвящены многие словари, то ее роль в языке обыденном, общем, далеком от условий преступного мира, выявлена (и особенно словарно) пока недостаточно. В исследовании русского языка существует давняя, ведущая свое начало еще от В. И. Даля и A. A. Шахматова традиция уважительного отношения к языку, создаваемому народом. М. И. Глинка говорил о музыке, что ее творит народ, а композиторы ее только аранжируют. Это безусловно правильно. Когда же, однако, дескриптивная лингвистика уходит от каких бы то ни было оценок и критики положения в языке, перекладывая заботу о норме на специальную отрасль культуру речи, это трудно принять. Идеи совершенства и чистоты языка должны, по нашему убеждению, пронизывать любое описание его строя. В этой связи нельзя не выразить несогласия с господствующей в русистике позицией толерантности по отношению к сниженности лексики. Не умея бороться со злом (это при современных средствах массовой коммуникации! ), теоретики спокойно устраняются, считают неправильной нормализаторскую позицию и предпочитают просто инвентаризировать стихийно возникшие "номинативные безобразия" Ортологический (нормативный) аспект довольно полно представлен серией словарей трудностей, культуры речи, спорных и сомнительных вариантов употреблений. Особенно в интересах культуры речи был бы необходим словарь введения в узус того, что прежде считалось ошибкой, к примеру, такого порядка, как модадвадцатых (годов), чувствовать (себя) хорошо; в Одинцово; из Орехово-Зуево; попасть как кур во щи, снятие табуированности сильно сниженных слов (мандраж, бардак - беспорядок, "блин! "). В реальной речи, как известно, звуковой облик слова сильно преображается -происходят разного рода редукции, стяжения, всякие деформации. Представляется целесообразным составить словари разговорно звучащих слов (словоформ) хотя бы для самых типичных и частотных случаев. Еще одно положение уже почти из области фантастики - словари "НЕСУЩЕСТВУЮЩИХ СЛОВ", вернее, вполне сложившихся, важных понятий, для которых пока нет простых номинаций. Язык - гибкое устройство. Описательно, средствами словосочетаний, перифраз и даже пространного описания всегда можно для выражения мысли выйти из положения, однако компактная, практичная номинация куда как удобнее, если она не грешит против точности. Ср. трудности в других языках по подбору соответствий русским словам: сутки, кипяток, английским fortnight, decade. Примеры компенсации безэквивалентности, вокруг которой вращается все переводоведение, конечно, содержатся в хороших двуязычных словарях, но обобщение их приемов в лексикографической презентации было бы в практическом отношении очень полезно. В связи с поставленной темой возникает вопрос незаслуженного забвения малоизвестных, локальных изданий словарей, а также словарных приложений к диссертациям, не имеющих выхода в широкую аудиторию. В понятие словарей ЗАМКНУТЫХ МНОЖЕСТВ могут входить различные типы словарей. Что бы точнее определить понятие замкнутых множеств необходимо прибегнуть к примерам. Возьмем сферу медицинской лексики. Конечно, существуют специализированные медицинские словари, которые охватывают латинские термины обозначающие болезни, внутренние органы и системы человека и пр. , однако существует и другая сторона медицинской лексики, обычно остающаяся в стороне. Это команды хирурга во время операции или медицинские перифразы, такие как например Dr. Allcome или John/Jane Doe, первое выражение в клиниках США обозначает сбор всех врачей, а второе пациента (возможно погибшего человека) имя которого не установлено. То же касается военных команд, т. е. словари военной лексики есть, а замкнутое множество воинских команд в них никак не раскрыто. Не говоря уже о таких мало освещенных узкоспециализированных областях лексики как альпинистская, музыкальная, научно-фантастическая, относящаяся к живописи и пр. Или же например такое казалось бы такое в принципе интернациональное явление, как диссертация, по содержанию в определенной области знаний для разных стран имеет много общего. Что же касается связанных с нею организационных вопросов ее подготовки, представления, защиты и утверждения, то они так специфичны, что о лексическом параллелизме не может быть речи. Например, такие понятия как допуск к защите, вступительное слово, оппонент, кандидатские и вступительные экзамены, конкурс при поступлении, ученый совет, процедура защиты, оценка и утверждение диссертации и некоторые другие настолько национально специфичны, что из-за обилия "ложных друзей переводчика" работа с ними крайне осложнена и требует постоянных перифраз и комментариев. Это тоже закрытое множество. Для лексикографирования данная тематика представляет высшую степень трудности. Таким образом становится ясно, что существуют определенные прослойки лексики не попадающие не в существующие не в запланированные к созданию словари, в следствии проблематичности определения их места в языке. Единицы языка относящиеся к закрытым множествам порой не относятся ни к терминам, ни к сленгу, ни к арго, ни к неологизмам. Соответственно отсюда и недостаток пускай и узкоспециализированных, но очень нужных словарей. В данной работе в качестве примера словаря замкнутого множества представлен словарь альпинистской лексики. Словарь состоит из нескольких разделов, освещающих формы горного рельефа, различные типы туристско-альпинистского снаряжения, а также альпинистские команды. Ярким примером дифференцирования подобной лексики служит выделенный в отдельный раздел словарь команд. Это уже отдельный словарь своеобразного множества в множестве. Ведь в практике англоязычного альпинизма в следствии разного подхода к тактике восхождений и различий в истории развития встречаются команды просто не имеющие эквивалента в русском. Некоторые команды (напр. rope – веревка) наоборот переводятся очень просто, прямым эквивалентом, и это может сбить переводчика с толку т. к. другие команды (напр. off rappel – веревка свободна) переводятся совершенно несопоставимыми выражениями. A warning call given by anyone; climber. Delayer or bystander, The call means something (rock, log, piton, etc. ) is falling and people below are possibly in danger of being struck. An information call given by the climber. The call means the climber is ready to begin climbing, i. e. , he is properly equipped and tied into the belay rope. The call requires no answer. The climber does not begin climbing until he receives further instructions. An information call given by the belayer. The call means the belayer is ready and able to provide a safe belay for the climber. The call requires no answer. A call given by the climber to inform the belayer that the climber desires to test the belay system. This call requires an answer before any action can be initiated. A call given by the belayer in answer to the call TESTING. This call means the belayer is ready for an actual belay system test. The call requires no answer and after hearing this call the climber conducts the test of the belay system, A call given by the climber to notify the belayer he is about to start climbing. The call requires an answer and no action is taken by the cimber until he receives an answer. A call given by the belayer to notify the climber he may start climbing. The call requires no answer and the actual climbing begins following this call. A call given by the climber to notify the belayer to take up the rope. It is important to the climber that no slack develops in the belay rope. The call requires no answer, just action on the part of the belayer. A call given by the climber to notify the belayer to let out rope. Slack may be required to make a traverse, negotiate a tricky move, or untangle the belay rope. The call requires no answer, just action on the part of the belayer. (Only a small amount should be let out at one time. ) A call given by the climber to notify the belayer to take up as much of the belay rope as his strength will allow. This may be required for a rest stop, a tricky move, or just for the climber's confidence. The call requires no answer, just action on the part of the belayer. A warning call given by the climber to notify the belayer that the climber is falling or that a fall is eminent. The call is given since In many circumstances the belayer cannot feel the fall. The call requires no answer, just a safe belay catch. (The exact wording may vary depending upon the climbers mental attitude at the time. ) A call given by the climber to notify the belayer that the climber is secure and is ready to remove the belay rope. The call requires an answer before further action can be taken. A call given by the belayer to notify the climber that the safety of the belay rope is about to be removed. After this call, the climber and belayer may either proceed to remove the belay system or prepare to belay the next climber. A call given as a warning to notify climbers and bystanders that a rope is being thrown. The call requires no answer. A call given by a rappelling climber to notify the climbers remaining above that he has safely rappel led and has completely freed himself of the rappel rope. The call requires no answer but a climber must not begin to rappel until he has received this call from the previous rappeller. Волина В. В. Занимательный этимологический словарь. – М. , 1996 Гак В. Г. Языковые преобразования. – М. , 1998 г. Девкин В. Д. О “несерьезных словарях” // Сб. “Лексика и лексикография” Вып. 10 М. , 1999 г. Девкин В. Д. Словари, которые не напечатали // “Вопросы языкознания”, -№1, -2001. -с. 85-96 Златоустова Л. В. Структура слова в потоке речи. – Казань, 1962 г. Маковский М. М. Язык – Миф – Культура. – М. , 1996 г. Словарь новых слов русского языка (1950-1980) / Ред. Н. З. Котелова. Спб. 1995 г. Словарь структурных слов / Ред. В. В. Морковкин М. , 1997 г. Ступин Л. П. Лексикография английского языка. – Л. : Издательство Ленинградского Университета, 1979 г. Ступин Л. П. Проблема нормативности в истории английской лексикографии. - М “Высшая Школа”, 1985 г. Коробешко Л. Diamond W. Краткий словарь альпинистской лексики составлен в 1999 г. |
|
