|
Проблемы теории моралиОтсюда вытекает самое главное, хотя и чрезвычайно простое преимущество "рациональной установки", которая одновременно включает два способа поведенческой ориентации, поскольку она не устраняет данных чувств, а лишь подвергает их контролю, проверке. Решение принимается на основании показаний обеих сфер психики, в то время как "эмоциональная установка" заранее ограничивает основания для морального выбора лишь "голосом чувств". Конечно, при рациональной установке право решающего голоса остается за разумом, но при этом он прислушивается к "совещательному" голосу чувств, побуждающему его в случае разночтений между ними и чувствами еще и еще раз продумать ситуацию. В результате объективной рациональной провереки чувств могут иметь место различные варианты. Если правомерность возникших у личности чувств подтверждаются разумом, то в результате, во-первых, сами эти чувства приобретают силу, придавая действиям мощный, эиоционально-энергетический заряд, а во-вторых, этот заряд направляется в строго определенное русло. Если в итоге рационального анализа появилось противоречие между разумом и чувствами, то здесь возникает сложная и неоднозначная во всех смыслах ситуация. Осознание неправомерности чувств даже приналичие у человека "рациональной установки" не обязательно ведет к изменению поведения. Поведение изменяется лишь в том случае, если возникает энергетический заряд в виде чувств, соответствующих полученным рациональным выводам и пришедших на смену прежним чувствам. Он может лишь возникнуть при наличие соответствующей данным рациональным выводам потребности или же хотя бы стремления к формированию этой потребности. Тогда личность осознает ошибочность прежних чувств или их второстепенность и действует вопреки им. Однако иногда эти чувства могут быть настолько сильны, что человек не в состояние с ним справиться. Исход борьбы зависит от силы воли, силы самой "рациональной установке", силы чувств, вызываемыми рациональными довыдами, наконец, от правильности рационального анализа. Если же у личности вообще нет потребности, соответствующей полученным рациональным путем выводам, то эти выводы вызовут у нее негативные эмоции или чувство безразличия. Защитные механизмы психики часто помогают личности избавиться от этого противоречия. Противоречие ликвидируется в сознании путем концентрации умственных усилий не том, чтобы оправдать свои чувства и вызываемые им поступки. Разумеется, это присходит бессознательно. Осознано личность продолжает придерживаться"рациональной установки" на обективный анализ, но фактически чувства уже овладевают разумом и ставят его на службу. Во взаимодействии разума и чувств последние обладают большей силой в том смысле, что им легче повлиять на направление и ход мыслей, чем разуму на характер и содержание чувств, если у человека абсолютно отсутствует потребность, соответствующая тем выводам, к которым приходит разум. Если в человеке воспитаны эгоистические потребности и отражаюие их эмоции, то было бы повторением просветительских иллюзий считать, что простое осознание их несоответствия нормам морали приведет к изменению человека. Скорее, эгоистические эмоции приведут и к эгоистическим мыслям. С другой стороны, как правильно отмечает Б.И. Доднов, "ребенок который с детства, говоря словами Л. Толстого, "полюбил любить", в более зрелом возрасте, не без влияния своей эмоциональной установки, может прийти к мысли, что цель жизни заключается в служении другим людям". Поэтому установка на рациональное гораздо более эффективна при наличие хотя бы в значительном виде потребности, соответствующей рациональным выводам. Если такая потребность, а значит и эмоция, есть, разум может успешно играть роль объективного арбитра в сложных жизненных ситуациях, вызывающих разногласия между ними и чувствами. Стремление осмыслить ситуацию, проанализировать поступки возникает, если сложность ситуации, выражение недовольства или по меньшей мере сомнений со стороны окружающих и тому подобные факторы вызывают чувство неуверенности в правильности своих действий. Кроме того, у человека существует и чувство стремления к объективности, являющейся существенной нравственной ценностью. Это чувство, актуализируясь время от времени, заставляет человека над правомерностью своих и чужих поступков не только под влиянием указанных внешних факторов. Психологии давно известно, что эмоциональное состояние личности оказывает существенное влияние на ее поведение. "Каков будет поведенческий акт личности в ответ на то или иное событие, в огромной мере зависит от ее эмоциональной реакции на это событие". Эмоции могут вызвать такие поступки, которые человек не совершил бы, находясь в более спокойном состоянии, в результате трезвого размышления. Влияние на содержание действий, которые оказывают аффекты, неоднозначно по нравственному характеру. Здесь велика зависимость от направленности разума, с одной стороны, и чувств, с другой стороны. Сильный эмоциональный импульс иногда может помочь личности освободиться от излишней осторожности, дажетрудности, эгоистичности, сущей ее разуму. С другой стороны аффект может оказаться аффектом страха и подавить положительные устремления разума. В случае, где разум и чувства имеют единую нравственную направленность, аффект чаще всего оказывает отрицательное воздействие на поведение, поскольку, при этом нарушется нормальная деятельность разума. И чувства, и разум могут оценивать ту или иную ситуацию, даже если она актуально отсутствует, а лишь отсутствует. Однако если для разума такое непосредственное отключение от ситуации и от влияния людей, учавствующих в ней, представляет собой наиболее благоприятные условия для функционирования, то чувства наиболльшую силу приобретают при непосредственном восприятии ситуации. Приведем забавный пример из области служебных взаимоотношений. "Хочешь получить отказ - позвони по телефону" - суждение отражает тот факт, что убедить человека легче, воздействуя на него не только логическими доводами, но и всем своим видом, выражением лица, мимикой, тоном голоса, т.е. воздействуя эмоционально. Способный устоять против логики человек не всегда оказывается способен выдержать эмоциональное воздействие на решение и поступки может оказать настроение, возникшее у личности совсем по другому поводу. Контроль над своими чувствами, умение управлять ими - необходимое условие правильного нравственного поведения и показатель уровня нравственной культуры. Власть разума над чувствами, разумеется не следует представлять как сплошное подавление и вытеснение чувств. Конечно, аморальные чувства необходимо подавлять, но само это подавление происходит путем сознательного формирования противоположного чувства. В случае нейтральных в нравственном отношении эмоций роль разума сводится к тому, чтобы, во-первых, сдерживать их у той границы, за которой они начинают мешать нормальной работе разума, во-вторых, определить их место в ценной иерархии личности и, активизируя в необходимых случаях более высокие чувства, не давать им проявляться в аморальных поступках. Наконец, последовательное и правильное проведение рациональной установки ведет к поступкам, вызывающие у личности специфически моральное чувство удовлетворения от их совершения. Следовательно реализация рациональной установки имеет результатом не вытеснение чувств разумом, а их гармоническое сочетание. До сих пор речь шла об эмоциях и чувствах как единой сфере. Но чувства отличаются от эмоций большей устойчивостью, постоянством, глубиной, большей осознанностью и опосредованностью рациональной и мировоззренческой сферами сознания. Чувства в собственном смысле слова не в такой степени отличаются от рациональной сферы, как эмоции. И все же отмеченные ранее достоинства и недостатки, в целом эмоциональной сферы, по сравнению с рациональной, присущи и чувствам - в узком смысле слова. Ведь чувства также отражают потребности, пусть осознанные и, может быть, даже сознательно сформированные, но все же сложившийся на данный момент потребности. Оценка того или другого явления чувствами означает соотнесение этого явления с данными потребностями и последующую констатацию результатов соотнесения: нравится объект оценки или нет. Подробности, отражаемые чувствами, - это преимущественно социальные потребности, в том числе и моральные. Последние, как известно, своим стержнем имеют момент долженствования, вследствие чего отражающие их моральный чувства (чувства долга, ответственности и т.д.) способны противостоять отдельным эмоциям, ротиворечащим этим чувствам. Кроме того моральные потребности включают потребность самоусовершенствования, в переделке себя, в формировании новых потребностей. Однако направление собственной переделки или самоусовершенствования нуждается в объективной рациональной проверке. Конечно, в реальной быстротекущей действительности разум не всегда может учесть все имеющиеся обстоятельства. Необходимость быстрого принятия решения, мгновенной нравственной реакции заставляет человека действовать, не раздумывая, в соответствии с первым побуждением, далеко не всегда осмысленным и обоснованным. Поскольку ситуаций, в которых надо принимать и реализовывать решения мгновенно, в морали много, то рациональная установка показывает свою практическую несостоятельность, если понимать под ней стремление не делать ни шага без предварительного анализа ситуации. Так, понимаемая установка, очевидно, обречена на провал. Жизнеспособной может стать только рациональня установка, которая означает стремление к рациональному анализу нравственных поступков. Будет ли этот анализ осуществлен до совершения поступка или после, зависит от объективного характера ситуаций. Но и в том, и в другом случаях рациональная установка окажет влияние на последующие поступки в схожих по нравственному смыслу ситуациях. Таким образом, следование рациональной установке, конечно, не означает отказа от действия, если его необходимо совершить немедленно, а разум не успевает обосновывать или опровергать интуитивно кажущееся верным решение. Но рациональная установка требует проанализировать приятное решение, хотя бы уже постфактум, с тем, чтобы результаты этого анализа вошли в содержание нравственного опыта личности и в свернутом виде могли бы в случае необходимости проявиться в последующих интуитивных решениях. Более существенное ограничение сферы применимости рациональной установки заключается в следующем обстоятельстве. Эта установка имеет безоговорочный приоритет лишь при условии примерно одинаковой степени развитости эмоциональной и рациональной сфер. Однако нередко встречаются случаи диспропорций в развитии обеих сторон психики индивида. В частности, несмотря на то, что чувства во многом зависят от разума, они в развитии могут обогнать его. И тогда нередко человеку лучше послушаться чувства, чем ошибочных доводов разума. Но и в такого рода случаях человек не должен отказываться от попыток рационального обоснования своего поведения. Единственная оправка заключается в том, что он не должен торопиться реализовывать полученные рационально-логическим путем решения, если они не соответствуют его чувствам, а проверять их, советуясь с другими людьми. Действие рациональной установки здесь не элеменитируется, а лишь затормаживается практическая реализация ее результатов. Кроме того, даже при отсутствии упомянутых диспропорций разум любого отдельного индивида не всемогущ, и при наличии достаточного времени для анализа ситуации он не всегда может найти верное решение. Но ошибки разума - вовсе не повод для отрицания разума как решающего средства морального выбора. Тем не менее указанные обстоятельства хотя и не лишают рациональную установки руководящей роли, но делают ее менее жестокой и категоричной. В оценке ситуаций и принятии решения участвуют не только эмоции и разум, но многоие другие психические процессы, например, воображание, представление и т.д. Воображение, например, играет огдромную роль в функционировании важного в морали психического механизма уподобления себя другому, постановки себя на место другого, т.е. механизма, реализующего "золотое правило" нравственности. Сам психический механизм уподобления нельзя рассматривать как сугубо или преимущественно эмоциональный, поскольку значительную роль в нем играют воображение и логика. Применение интеллекта в морали не следует связывать с узкоутилитарным расчетом. Многие нравственные действия, вызывающие одобрение и восхищение, на первый взгляд, трудно объяснить с точки зрения непосредственной практической пользы. Казалось бы, какой смысл в том, чтобы, рискуя своей и чужой жизнями, спасать в бою знамя. Тем не менее смысл есть, и вполне можно взять на себя смелость утверждать, что бесполезных, бессмысленных действий в морали быть не должно. Этот смысл не сразу открывается, поступок может совершаться под влиянием чувства или интуиции, но обнаружить и объяснить его при помощи разума не только возможно, но и необходимо. 4 Место этики в учении Конфуция Самое важное открытие Конфуция — это открытие человека как особой реальности. Если формы бытия выстроить в иерархическую лестницу, считая землю низом, а небо верхом, то человек занимает срединное положение. С одной стороны, человек скован своими страстями, безнадежно самолюбив; "Я не видел, чтобы человек мог, заметив свои ошибки, осудить себя в душе" — говорит Конфуций. С другой стороны, он стремится к дао — воле неба, правильному пути, высшей гармонии, вечной правде, средоточию истины и справедливости, тому центру, который все стягивает к себе; "если утром познаешь правильный путь, вечером можно умереть" . Человек находится на пересечении двух детерминации — природной и этической. Из срединного положения человека в мире Конфуций делает вывод: нельзя ответить на вопрос, что такое человек, не отвечая на вопрос, каким он должен быть. Познание человека совпадает с его нравственным самоопределением. Можно предположить, что, согласно Конфуцию, не существует заранее заданной устойчивой природы человека, а есть различные возможности его самоосуществления. Отсюда становится понятным загадочное высказывание Цзы-гуна, одного из самых талантливых учеников Конфуция, о том, что суждения Учителя о культуре услышать можно, а суждения о природе человека и воле неба — нет. Вне суждений о культуре, о способе действования в жизни суждения о природе человека лишены предмета и смысла. Возможность созидать самого себя является тем специфическим признаком, который делает человека человеком, — не наличие разума или какой-либо иной признак, а именно эта способность различать добро и зло. Этика в учении Конфуция предшествует и служит основой гносеологии и антропологии, если вообще правомерно применять к нему эти категории европейской философии. Из такой по преимуществу этической версии человека вытекает особое отношение к знанию. Знание воспринидержании; оно говорит нам, что делать и чего избегать, Только этим оно и ценно. Столь популярная в европейской философии идея самодостаточности знания, его нравственно очищающего воздействия на человека чужда Конфуцию. В его учении нет и следа того, что можно было бы назвать идеалом созерцательного блаженства. "Фань Чи спросил о знании. Учитель ответил: "Это значит знать людей". Фань Чи не понял. Учитель сказал: "Выдвигать людей прямых и отстранять людей лживых, и тогда лживые люди смогут стать прямыми" . Этически ориентированный прагматизм настолько довлел в мировоззрении Конфуция, что достоинство поведения, порочных мыслей является для нею показаотсутствие телем учености. Он не признавал абстрактную, нравствечно нейтральную, безличную истину. Для него истина совпадает с человеческой правдой. Истина есть то, за что можно умереть. Его подход к познанию является ответственным: ценность познания измеряется этическим возвышением жизни. В "Лунь юе" мы находим такое замечательное высказывание: "Цзы-лу, не сумев осуществить услышанное, опасался, что услышит что-то еще" . Беспокойство Цзы-лу, преданного ученика Конфуция, могло, по-видимому, быть вызвано тем, что речь шла о важной и бесспорной установке конфуцианского мировосприятия. Конфуций учил: "Древние говорили с осторожностью. так как опасались, что не смогут выполнить сказанное". В самом деле, для чего стремиться к новым знаниям, новым истинам, когда сколь бы ценными или красивыми они ни были, не осуществлены старые?! И разве самоцельная и зряшная погоня за знаниями не может быть выражением или стать источником нравственного порока, который в наши дни получил название расхождения слова и дела и про который Конфуций хорошо сказал: "Красивые речи вредят морали"?! Двойственность изначальной детерминации человека предопределяет возможность двух различных проектов eго жизнедеятельности: высокого (благородного) и низкого. Это определяется тем, какая из двух детерминации — небесная или земная — получает преобладание, "Учитель сказал: "Благородный муж движется вверх, низкий человек движется вниз" . Речь идет о векторе личностного развития, а не о статическом выборе. В мировоззрении Конфуция небесное и земное не противопоставляется по критерию добра и зла. Конфуций далек от идеи, будто нравственное совершенство достижимо за счет аскетического умерщвления страстей. Даосский отшельник — не его идеал. Более того, по его мнению, только в рамках правильного морального выбора можно полно удовлетворить естественные устремления человека. Природная детерминация вторична по отношению к этической. Конфуций говорит (в цитируемом ниже фрагменте понятие "дао" переведено как "правильные принципы"): "Люди желают богатства и знатности. Если не руководствоваться правильными принципами, их не получишь". Точно так же без дао нельзя избавиться от столь ненавистных людям бедности и презренности. Дао, правильные принципы, следовательно, нужны не для того, чтобы вырваться из "земных оков", а для того, чтобы благоустроить земную жизнь, добиться богатства и знатности, избежать бедности и презрения. Конфуцианское решение проблемы правильного выбора можно было бы образно выразить так: если не взирать на небо. нельзя обустроить землю; но если не обустраивать землю, нельзя увидеть небо. Жэнь: человеколюбие От чего зависит и в чем конкретно выражается выбор человеком того или иного пути развития? Ответ на этот двуединый вопрос дает концепция "жэнь". Термин "жэнь" встречается в "Лунь юе" 109 раз, является там ключевым. Его интерпретация — самостоятельная и сложная задача; русскими китаистами он переводится как "человеческое начало", "милосердие", "человеколюбие", "гуманность", "совесть". Что касается содержания, которое вкладывает Конфуций в понятие "жэнь", то оно многозначно, включает все положительные нравственные качества и нормы достойного поведения. "Жэнь" как явление крайне трудно идентифицировать. На вопросы, можно ли назвать обладающими "жэнь" тех или иных реальных лиц, в том числе лучших своих учеников, считавшихся достойными людьми, Конфуций отвечает, что он не знает; жэнь трудно практиковать и о нем трудно говорить. "Жэнь" — понятие и описательное и аксиологическое одновременно; оно обозначает и существенную характеристику человека, и программу его деятельности. Это — человеческое начало в человеке, которое одновременно является его долгом. У Конфуция есть высказывание, которое на первый взгляд противоречиво: "Только обладающий человеколюбием может любить людей и ненавидеть людей" . В первой части оно кажется тавтологией, во второй противоречием определения. Логические ошибки, однако, снимаются, если иметь в виду многозначность "жэнь". Тогда получается, что. человеческое начало в человеке есть то самое начало, в силу которого он может любить и ненавидеть людей. Точным представляется толкование термина "жэнь", которое дает современный китайский исследователь профессор Чжоу Гучэн: "Человек должен быть человеком". Наиболее адекватным русским термином для обозначения "жэнь" следует признать "человеколюбие", "гуманность". Конфуция много раз спрашивали о том, что такое "жэнь"; среди многих ответов есть и такое лаконичное утверждение: "Это значит любить людей". Любовь к людям (ай жэнь) во времена Конфуция понималась иначе, чем сегодня. "...Если ай и имеет в древних текстах значение "любовь", то только такое, которое оно имеет во фразе "цветы любят воду"', — пишет современный исследователь конфуцианства. Было бы неверно этизировать мысль Конфуция и приписывать ему идею самоценности личности. Речь скорее шла о том, что люди испытывают нужду, потребность друг в друге, и эта взаимная связанность является самой важной характеристикой их бытия. Содержание "жэнь" (гуманизма, человеколюбия) как основополагающего принципа учения Конфуция включает Два положения. Первое: качественная определенность бытия индивидов, выбор того или иного вектора личностного развития зависит от отношений, которые устанавливаются между ними, и выражается в этих отношениях. Графически "жэнь" состоит из двух знаков, обозначающих соответственно человека и цифру два, то есть два человека. Собственное бытие человека, или человеческое начало в человеке, совпадает с отношениями между людьми. Не в природных потребностях тела и не в справедливости небесного пути следует искать тайну человека, а в его общественном статусе. В "Лунь юе" описывается эпизод, когда один из учеников Конфуция во время их скитаний спросил у отшельников о броде. Те ответили в том духе, что тщетно искать брод, когда вся Поднебесная охвачена потопом, и, вместо того чтобы держаться за Конфуция, который хочет уйти от определенных людей, не лучше ли следовать ученым мужам, вообще избегающим мирской суеты? Ученик передал Конфуцию ответ отшельников. Тот сказал: "Со зверями и птицами нельзя сбиться в одну стаю. Если мне не водиться с этими людьми, то с кем водиться?" (перевод А. М. Карапетьянца). У человека — свой удел, даже если он тяжкий; ему предназначено сбиваться в стаю с такими же, как он, жить в людской суете. И задача не в том, чтобы ставить несбыточные цели ухода от общества, сколь бы высокими они ни были, а в том, чтобы подумать над обустройством человеческой "стаи", социума, внести в сам этот социум гармоническое начало. "Не беспокойся о том, что люди тебя не знают, а беспокойся о том, что ты не знаешь людей", — учит Конфуций. Человеческое предназначение человека состоит в том, чтобы правильно отнестись к людям. Отсюда — второе положение: правильное отношение к людям состоит во взаимности, суть которой лучше всего передается правилом, которое в рамках европейской культурной традиции получило название золотого правила нравственности. "Цзы-гун спросил: "Можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом?" Учитель ответил: "Это слово — взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе". Это недвусмысленное высказывание Конфуция не является единственным, в котором золотое правило нравственности рассматривается в качестве критерия правильного выбора жизненной линии поведения, Учение Конфуция целостно. Оно не расчленено на отдельные автономные или даже относительно автономные части (этику, метафизику и т. д.). Если пользоваться европейским образом научности гуманитарной теории, которая строится по методу восхождения от абстрактного к конкретному, то здесь нет стадии абстрактного знания, когда та или иная сторона целостного объекта абстрагируется от него и изучается так, как если бы она сама была самостоятельным объектом. При желании непременно наложить эту познавательную схему на учение Конфуция следовало бы перевернуть ее логику и говорить о движении от конкретного к абстрактному, где роль абстрактной стадии играют практически-воспитательные усилия. Конфуций с самого начала имеет дело с истиной в ее конкретной многосторонности. Категории Конфуция — не отдельные узлы, которые потом должны сложиться в нечто единое, они с самого начала выступают в составе целого как некая отражающаяся друг в друге система зеркал. Одну категорию нельзя понять без ее соотнесенности со всеми другими. Это относится и к категории "жэнь". Для понимания человеколюбия как конфуцианской категории существенно то, что оно в своем материальном содержании совпадает с ритуалом. Человеколюбие представляет собой общий принцип отношений между людьми, ритуал — его конкретное воплощение. Человеколюбие - душа социума, ритуал - его плоть. "Янь Юань спросил о человеколюбии. Учитель ответил: "Сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, — это и есть человеколюбие". Ли: ритуал Термин "ритуал" (китайский "ли") встречается в "Лунь юе" 74 или 75 раз; вопрос перевода "ли" есть также вопрос его толкования, исследователи наряду с термином "ритуал" используют также: "правила", "церемонии", "этикет", "обряд", В самом общем плане под ритуалом можно понимать конкретные образцы общественно достойного поведения, включая как внутренние моральные качества, так и внешние фиксированные схемы поведения. ''...Это своего рода социальная смазка, которая способствует существованию и стабилизации общества как единого, цельного организма, сохраняя таким образом связь времен"'. Ритуал можно также назвать разъединяюще-соединяющим пространством между индивидами — таким пространством, которое соединяет людей и одновременно держит их на расстоянии, необходимом для того, чтобы блокировать опасные для сотрудничества конфликты между ними, которое позволяет им действовать вместе, продуктивно общаться, оставаясь разными по природному и социальному статусу. Через ритуал выражается общественная соразмерность индивидов. Человеколюбие как нормативная программа выражается одним требованием — взаимность. Однако люди, между которыми эта взаимность должна утверждаться, являются разными. Ритуал представляет способ решения этой головоломки; как реализовать равенство в отношений между неравными людьми? Гуманная основа ритуала реализуется в том, что он обеспечивает согласие в обществе, преодолевает конфликты, смуту. Использование ритуала ценно потому, что оно приводит людей к согласию . Через ритуал один человек принимает другого и демонстрирует ему свое человеческое отношение, именно поэтому ритуал не сводится к внешнему церемониалу, хотя, разумеется, и не может существовать без него. Он значим как практически воплощенное уважение к конкретному человеку, радость события с ним. "Цзы-ся спросил о почтительности к родителям. Учитель ответил: "Трудно постоянно выражать радость. Разве можно считать почтительностью к родителям только то, что дети работают за них и предлагают им первым отведать вино и пищу?". Как ни важны прагматическая (содержание родителей) и эстетически-обрядовая (внешние знаки уважения) стороны ритуала, они все-таки не гарантируют гармонию человеческих взаимоотношений. Ритуал есть нечто большее. С ним связано сознание достоинства человеческого существования. Без нравственного человеческого наполнения он не соответствует своему общественному предназначению. Этика ритуала есть этика конкретных человеческих взаимоотношений. Она исходит из убеждения, что человеческое согласие важнее абстрактных истин. Думать иначе — значит открыть дорогу нескончаемым конфликтам. "Люди с разными принципами не могут найти общего языка", — говорит Конфуций. Поэтому не может быть более высокого принципа, чем человечность, реализованная во всем многообразии эмпирических взаимоотношений людей. В "Лунь юе" есть такой замечательный эпизод: "Цзы- гун хотел положить конец обычаю принесения в жертву барана в первый день месяца. Учитель сказал: "Сы! Ты заботишься о баране, а я забочусь о ритуале". Ритуал, обеспечивающий согласное существование людей, символизирующий их взаимную человеческую связанность, сам есть нравственная мера поведения; разумеется, ритуал подвижен, изменчив, но на своей основе и по своим законам, он неуязвим для внешне абстрактной критики, даже если речь идет о такой высокой истине, как жалость к животным. Содержательными основаниями ритуала в конфуцианском понимании являются сыновняя почтительность(сяо) и исправление имен (чжэн мин). Сыновняя почтительность обеспечивает преемственность поколений, иснравление имен — функционирование общества в условиях социальных рангово-иерархических различий. Согласно учению Конфуция идеал человеческого существования заключен в древности. Древность задает норму и образец достойного поведения. Соответственно вектор нравственных усилий человека направлен назад, на то, чтобы подняться до уровня идеального прошлого. "Учитель сказал: "Я передаю, но не создаю; я верю в древность и люблю ее. Такая установка реализуется в требовании почтительного отношения к родителям, предкам, уважения к старшим вообще. "Почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям - это основа человеколюбия". Только на таком незыблемом фундаменте возможно избежать смут. достичь согласия в обществе. Сыновнюю почтительность нельзя понимать как некую норму, пусть даже и очень важную, вытекающую из морали; она сама и есть мораль в ее материальном воплощении. Отец является для сына абсолютной этической инстанцией. Переступить через отца невозможно ни при каких условиях. В "Лунь юе" есть принципиальный фрагмент: "Е-гун сказал Кун- цзы: "У нас есть прямой человек. Когда его отец украл барана, сын выступил свидетелем против отца". Кун-цзы сказал: "Прямые люди у нас отличаются от ваших. Отцы скрывают ошибки сыновей, а сыновья покрывают ошибки отцов, в этом и состоит прямота". Почтение сына к отцу - первичное, не разлагаемое нравственное отношение. Не существует ничего, никаких принципов, интересов, ценностей и т. п., что могло бы оправдать до носительство на отца. Нет такой нравственной инстанции, которая была бы для индивида выше его конкретного живого отца. Человеколюбие неотрывно от сыновней почтительности. В последующем эта конфуцианская установка получила отражение в юридической практике: были изданы законы, запрещавшие доносить на родителей; в указе от 66 года до н.э. императора Сюань-ди предписывалось, что сын укрывает отца и мать, жена укрывает мужа, внук укрывает деда и бабку, а в средне вековом своде законов доносительство на отца, мать, деда, бабку каралось смертной казнью. Сыновняя почтительность - краеугольный камень здания китайской цивилизации. Нравственная обращенность Конфуция к прошлому рассматривается иногда как свидетельство консерватизма его мышления. В действительности Конфуций не является принципиальным противником изменений в обществе обновления его форм. Он вообще решает другую проблему — как возможно согласие между людьми? Конфуций не рассматривает стремление к новому, жажду творчества как самоценность. Мир и покой в обществе важнее его обновления. Вопрос поэтому стоит так: как возможны изменения в обществе, не разрывающие связь времен, не приводящие к смутам и хаосу, как возможны перемены без глубоких исторических провалов? Для этого по мнению Конфуция, есть только один путь - жажда перемен не должна посягать на нравственный культ предков. Конфуций говорит: "Служи своим родителям, мягко увещевай их. Если видишь, что они проявляют несогласие, снова прояви почтительность и не иди против их воли. Устав не обижайся на них". Согласие родителей является условием и пределом новаторских устремлений детей. Одна из норм конфуцианского ритуала предписывает детям сохранять порядки, заведенные отцом в течение трех лет после его смерти. Из старого выводить новое, а не руководствоваться абстрактным долженствованием, черпать идеалы в состоявшемся прошлом, а не проблематичном будущем, выбирать спокойствие консерватизма, а не раздоры прогрессизма — так можно было бы сформулировать этический пафос патриархальной аксиологии Конфуция. При ее оценке следует иметь в виду. что народ, руководствующийся этой опрокинутой в прошлое аксиологией, оказался самым плодовитым и многочисленным на земле. Сыновняя почтительность устанавливает взаимность в отношениях между неравными людьми по оси времени (почести которые сын оказывает отцу, возвращаются к нему через его собственных детей). Ту же функцию выравнивания человеческих отношений в социальном пространстве выполняет концепция исправления имен, суть которой выражает следующая формула Конфуция: "Государь должен быть государем, сановник - сановником отец- отцом сын - сыном". "Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований, Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказания не применяются над чежащим образом. Если наказания не применяются на лежащим образом, народ не знает, как себя вести. Потому благородный муж давая имена, должен произносить их правильно (Исправление имен — форма ответственного общественного поведения, являющегося условием благополучия государства. Люди различаются между собой по социальному статусу и месту, которое они занимают в системе общественного разделения труда. Этим в растущей мере определяется своеобразие их человеческого облика (по своей природе [люди] близки друг другу; по своим привычкам [люди] далеки друг от друга"). Для того чтобы у человека, принадлежащего к определенному сословию и выполняющего определенную функцию, установились достойные отношении с другими людьми, си должен достойно отнестись к самому себе — быть на уровне собственного обшественного предназначения.. Вэаимность отношении в обществе реализуется в процессе обществе различными деятельностями. Богатство совместной жизни складывается из разнообразия индивидуальных позиций и деятельностей, каждый индивид поэтому должен быть прежде всего равен самому себе, своему особому общественному положению. Исправление имен можно считать конфуцианской версией того, что в традиции европейской этики выступает как требование честного выполнения семейного и профессионально- общественного долга. Если люди выдают себя не за тех, кем они в действительности являются, если слова их лживы, а дела не соответствуют ожиданиям, которые сопряжены с выполняемыми ими функциями, то в отношениях между ними согласие сменяется смутой. Общественная жизнь оказывается недоступной для рационального понимания и упорядочения. Исправление имен - необходимое условие исправления отношений. Оно является мерой ответственного отношения к слову. С точки зрения Конфуция, более высокое положение человеческом и социальной иерархии должно быть гарантировано более высоким уровнем нравственных обязанностей и культурного развития. Низы должны быть преданы, послушны верхам, верхи — великодушны по отношению к низам. Великодушие верхов (как впрочем, преданность низов) — это и моральный выбор, и вытекающая из их положения социальная обязанность. Достойное, образцовое поведение, соблюдение ритуала есть в норме те качества, в силу которых люди могут находиться наверху. Учитель сказал: "Если личное поведение тех [кто стоит наверху], правильно, дела идут, хотя и не отдают приказов. Если же личное поведение тех, [кто стоит наверху], неправильно, то, хотя приказывают, [народ] не повинуется". Отсюда — огромная роль образования, культуры, воспитания. Эти понятия у Конфуция не были разведены, Все они входят в содержание важного термина "вэнь", первоначально (в надписях на иньских костях XIV—XII веков до н. э.) |
|
